Глаза Джордана весело сверкнули. Он оперся плечом о раму искрестил руки на груди.

– Жениться? В самом деле? Только так и можно обзавестисьдетьми? Подумать только, и все это время я воображал…

– Джордан, да прекратите же, – смеясь, уговаривала Кэтрин,непреодолимо захваченная, неожиданно увлеченная этой доселе неведомой сторонойего характера. – Вам нужен законный наследник. – Когда мне придется связатьсебя брачными узами лишь во имя наследников, – с мрачным юмором ответилДжордан, – я выберу наивную малышку прямо со школьной скамьи, которая будетпокорно исполнять мой малейший каприз.

– А если ей все надоест и она будет искать другихразвлечений? Что вы будете делать тогда?

– Считаете, ей может все надоесть? – процедил он. Кэтриноглядела его широкие мускулистые плечи, загорелую грудь и узкую талию. Каждаяклеточка Джордана Таунсенда положительно излучала примитивную мощь инеприкрытую чувственность. Ее зеленые глаза чуть прищурились.

– Возможно, нет.

Пока Кэтрин приводила себя в порядок, Джордан вновьотвернулся к окну, бесстрастно обозревая элегантно одетых гостей. Для любогопостороннего человека поместье Хоторн сегодня, несомненно, выглядело цветущимраем, населенным прекрасными беззаботными тропическими птицами, гордовыступающими друг перед другом в блестящем оперении. Для восемнадцатилетнегоДжордана Таунсенда в этой сцене не было ничего привлекательного; он слишкомхорошо знал, что происходит в стенах этого дома, когда разъезжаются гости.

В свои годы он уже не верил в искренность и доброту людей,впрочем, не делая исключения и для себя самого. Природа наградила его знатнымпроисхождением, неотразимой внешностью и богатством; кроме этого, он уже успелпресытиться, не доверял ни одному человеку и никому не открывал душу.

Опершись маленьким подбородком о кулачки, мисс АлександраЛоренс долго наблюдала за желтой бабочкой, присевшей на подоконник маленькойгостиной в коттедже ее деда. Лишь когда насекомое вспорхнуло, девочкаобернулась к беловолосому старцу, сидевшему за письменным столом:

– Что ты сказал, дедушка? Я не слышала.

– Осведомился, почему бабочка сегодня интересует тебябольше, чем Сократ, – терпеливо повторил старик, постукивая пальцами по томикутрудов древнего философа и мягко улыбаясь миниатюрной тринадцатилетней девочке,унаследовавшей блестящие каштановые волосы матери и его зеленовато-голубыеглаза.

Ответная извиняющаяся улыбка могла бы растопить дажекаменное сердце. Однако Александра не отрицала, что была слишком рассеянной,поскольку ее добрый высокообразованный дед не раз говаривал. «Ложь –оскорбление не только собственной души, но и умственных способностей человека,которому лжешь».

А девочка ни за что не посмела бы причинить боль этому прекрасномучеловеку, наделившему ее своей жизненной философией и обучившему математике,истории и латыни.

– Я просто гадала, – призналась она с тоскливым вздохом, –есть ли хоть малейший шанс на то, что я сейчас в «стадии гусеницы» икогда-нибудь превращусь в такую же прекрасную бабочку.

– А что плохого в гусенице? В конце концов, – шутливопроцитировал старик, – «красота зависит лишь от точки зрения наблюдателя». – И,весело сверкнув глазами, стал выжидать, узнает ли внучка автора изречения.

– Гораций, – немедленно объявила девочка, гордо вздернувнос.

Мистер Джимбл удовлетворенно кивнул:

– Не стоит беспокоиться о внешности, дорогая, – истиннаякрасота расцветает в сердце и отражается в глазах.

Александра склонила голову набок, но не смогла припомнить нидревнего, ни современного философа, который сказал бы нечто подобное.

– Кому принадлежат эти слова? – Мне, – хмыкнул дед.

Ее ответный смех прозвенел колокольчиком, наполняя комнатусолнечным весельем, но девочка, столь же внезапно став серьезной, нахмурилась:

– Папа разочарован, что я так и не выросла хорошенькой; явижу это, когда он приезжает погостить. У него были все причины ожидать, что яхотя бы с годами стану лучше, ведь прекраснее мамы никого нет, да и папа тожекрасив, и кроме того, он четвероюродный брат жены графа.

С трудом скрывая отвращение к зятю и его сомнительнымпретензиям на весьма отдаленное родство с неизвестным графом, старикмногозначительно процитировал:

– «Происхождение ничто там, где нет места добродетели».

– Мольер, – машинально пробормотала Александра. – Но тыдолжен признать, судьба была к папе чрезвычайно несправедлива, подарив дочь стакой невыразительной внешностью. Почему мне не суждено быть высокойблондинкой? Это куда приятнее, чем выглядеть маленькой цыганочкой, как считаетпапа.

Она вновь стала изучать бабочку, а глаза мистера Джимбласияли восторгом и любовью. Разве можно назвать его внучку обычной,невыразительной, ничем не примечательной личностью? Когда девочке минуло всегочетыре года, он стал учить ее азам чтения и письма, в точности как и другихдеревенских детей, доверенных его воспитанию, однако ум Алекс оказался кудаболее тонким, а способности поистине прекрасными. Она все схватывала быстрее иточнее, чем ее сверстники. Дети крестьян были равнодушны к наукам и посещалишколу всего несколько лет, прежде чем начать трудиться с родителями на полях.Вскоре они женились, рожали детей, и жизненный круг замыкался Но Алекс быланаделена неутолимой жаждой знаний.

Старик улыбнулся. Последуй он собственным юношескимсклонностям и идеалам и останься холостяком, посвятившим жизнь науке,Александра Лоренс не появилась бы на свет. Но Алекс была поистине даром миру.Его даром. Сама мысль об этом сначала воодушевила мистера Джимбла, но тут жесмутила, потому что чересчур отдавала неуместной гордостью. Однако старик немог подавить радость и удовольствие, охватившие его при взгляде на кудрявоедитя. Она оправдала все его надежды, мечты и стремления. Воплощенные нежность исвет, ум и неукротимая воля. Слишком неукротимая, возможно, и слишкомчувствительная, поскольку девочка просто из кожи вон лезла, пытаясь угодитьсвоему мелочному, тщеславному отцу во время его редких визитов.

Хотел бы он знать, кому она достанется в жены. Мистер Джимблискренне надеялся, что ее муж не будет походить на избранника дочери. Та необладала глубиной характера Алекс, была слабой и тщеславной… Избалованное дитя!Поэтому Фелисия и стала женой человека, подобного себе. Но Алекс заслуживаетлучшего. Гораздо лучшего.

Александра с обычной наблюдательностью заметила, какпомрачнел дед, и немедленно бросилась утешать его.

– Ты плохо чувствуешь себя, дедушка? Снова голова болит?Может, растереть тебе шею?