— Я скажу, кому-то очень не хотелось, чтобы менты хотьчто-нибудь узнали о Глебе. А отпечатки пальцев — это след.

— Ты…

— Я хочу знать, кто его убил и за что.

— Надеюсь, ты не делилась своими сомнениями вмилиции? — насторожился Федор.

— Нет. И не собираюсь.

— Разумно. Иногда находишь то, чего совсем не ищешь.Извини, что говорю прописные истины. В твоих интересах, чтобы Глеба поскореепохоронили. У ментов нет причин тянуть с этим.

— Глеб настаивал на кремации.

— Опа! — зло крикнул Федор. — Я начинаюдумать, что все даже хуже… Послушай моего совета — не лезь в это дело.

— Ты знаешь: я обожаю советы.

— Что с того, если ты узнаешь, за что его убили? Глебане вернешь. Глупо совать голову в петлю.

— Я хочу знать правду. Я найду убийцу и…

— И что?

— Не знаю. Но я его найду.

— Отговаривать тебя бессмысленно. Что ж, постарайсяхотя бы сохранить голову на плечах.

— Ты мне поможешь? — спросила я.

— А куда мне деваться? — усмехнулся он.

Я вернулась домой. Едва я переступила порог, тосканавалилась на меня с новой силой. Я не могу здесь находиться, просто не могу… Ачто мне еще остается? Переехать в гостиницу, снять квартиру? Что это изменит?Ничего. Глеба в самом деле не вернуть. Но я могу найти его убийц. Я верила, чтомогу. Вот этим и следует заняться. Если Федор прав, предприятие далеко небезопасное, следовательно, мне будет не до тоски.

Я решительно вошла в комнату мужа и огляделась, подошла кшифоньеру, распахнула створки. Теперь я проводила обыск по всем правилам: вывернулакарманы, прощупала каждый шов на одежде. Ничего. Ни клочка бумаги, дажетроллейбусного билета и то не нашлось. Впрочем, не помню, чтобы Глебпользовался общественным транспортом.

Мы почти все время проводили вместе. Как только он переехалко мне, сразу встал вопрос о том, чем он собирается заняться в нашем городе.

— Ничем, — пожал он плечами в ответ на мойвопрос. — Пока, по крайней мере. О деньгах не беспокойся, я тебе говорил…

— Я помню. И деньги меня совершенно не интересуют. Тычто, забыл: я богатая вдова. Просто мужчины быстро утомляются от безделья.

— Когда утомлюсь, начну думать. А сейчас мне простохочется быть рядом с тобой. Как тебе такая перспектива?

— Я в восторге. Только одно меня смущает. Если я будумозолить тебе глаза двадцать четыре часа в сутки, то очень скоро могу надоесть.

— Таким образом ты даешь понять, что видеть меня суткинапролет для тебя затруднительно? — усмехнулся он, а я захохотала.

— Вот уж нет, я чувствую себя невероятно счастливой И,как человек здравомыслящий, боюсь за свое счастье.

— Совершенно напрасно. Но одна проблема у нас все-такиесть. — Он поднялся с кресла, в котором сидел до этого времени, вышел вхолл, достал из шкафа сумку, с которой приехал, и вернулся с ней в комнату. Неторопясь, расстегнул “молнию” и вытряхнул содержимое сумки прямо на пол. А яоткрыла рот от изумления. Такого количества денег мне видеть еще неприходилось.

— Сколько здесь? — с трудом сглотнув, спросила я.

— Полмиллиона, — пожал плечами Глеб, вновьустраиваясь в кресле.

— Ты кого-нибудь ограбил? — пошутила я, но вышлокак-то чересчур серьезно.

— Я похож на грабителя? — спросил Глеб.

— Нет, — помедлив, ответила я, приглядываясь кнему. — Ты не похож на грабителя.

— Надеюсь. Это мои деньги, добытые на совершеннозаконном основании. Конечно, налоговая инспекция может с этим не согласиться,но на то она и налоговая. В целом все законно, в том смысле, что других хозяеву этих денег нет.

— Я вовсе не… — торопливо начала я, но Глеб меняперебил:

— Я не хочу, чтобы у нас были тайны друг от друга. Я честнозаработал эти деньги. Но хранить в доме такую сумму неосмотрительно. Вот тебепроблема: что с ними делать?

— Положить в банк, — пожала я плечами и, заметивусмешку на его лице, поспешно пояснила:

— У меня есть знакомый… Дружбу с ним я не афиширую, наэто есть причины, которые понять не так трудно. Этот человек кое-чем мнеобязан, он был другом моего мужа, и… впрочем, это неважно. Думаю, он дастхороший совет. Деньги должны работать. Есть масса фирм, куда ты их можешьвложить, и налоговой полиции об этом знать необязательно. А какая-то суммавсегда будет у тебя под рукой.

— У нас, — поправил Глеб.

— Хорошо, у нас. Что скажешь? Он пожал плечами.

— Лучшего предложения все равно нет. Поговори со своимдругом. Кстати, хотелось бы узнать о нем побольше.

— Зачем? — удивилась я.

— А я ревнивый, — хмыкнул он.

— Да ты с ума сошел, — возмутилась я. — Мывидимся исключительно редко, и то по делу.

— Твои деньги в его банке?

— Да.

— Что ж, тогда и с этими решили.

Засовывая деньги обратно в сумку, я вдруг испытала нечтопохожее на страх. Что-то шевельнулось у меня в душе и не отпускало. Глеб обнялменя и торопливо начал целовать, затем отстранился и прошептал:

— Я сказал правду.

— Да-да, я верю, — пробормотала я, и разговор наэтом закончился.

В тот же вечер я позвонила Федору, и мы договорились овстрече. Проблем, как я и предполагала, не возникло.

На следующий день Глебу вдруг пришла в голову нелепая мысльотправиться на природу. Нелепая, потому что погода мало к этому располагала. Ноя с готовностью согласилась, потому что поехала бы с ним хоть к дьяволу, лишьбы это доставило ему удовольствие.

— Куда бы ты хотел отправиться? — с легкимудивлением спросила я.

— Понятия не имею. Я ведь гость в вашем городе.Что-нибудь романтически-безлюдное. Река, озеро, на худой конец годится болото.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Надо обживаться на новом месте.

— И ты решил начать с болот? — развеселилась я. Онпритянул меня к себе и сказал ласково: