Теперь Триша бежала по полоске голого камня, протянувшейсявдоль обрыва, отделявшей его от леса. Она бежала, не очень-то понимая, чтомогло с ней произойти минуту назад. Но при этом ей вспомнился фантастическийфильм, в котором герой заманивает к обрыву преследующего его динозавра и тотперескакивает через край, чтобы найти погибель на дне пропасти.

Упавший ясень перегородил каменную «дорожку». Верхниедвадцать футов ствола зависли над пропастью, словно корабельная мачта. Тришаобхватила ствол обеими руками, обняла, прижалась к нему поцарапанной икровоточившей щекой, при каждом вздохе воздух со свистом попадал в легкие и совсхлипом выходил обратно. Долго стояла Триша, дрожа всем телом, прильнув кдереву. Наконец открыла глаза. Стояла она, повернув голову направо. А потомузаглянула в пропасть, прежде чем успела вновь закрыть глаза.

В этом месте от дна девочку отделяло каких-то пятьдесятфутов. На каменной осыпи росли какие-то ярко-зеленые кусты. Между ними валялисьсухие стволы и ветки, сброшенные с обрыва ветром. И внезапно, с невероятнойчеткостью Трише привиделось, что она летит к этим кустам, стволам, веткам.Летит, кричит, размахивает руками. А потом сухая ветвь вонзается ей подподбородок, пришпиливает язык к небу, проникает в мозг и убивает.

– Нет! – вскрикнула Триша. Увиденное вызывало отвращение иодновременно зачаровывало. Она глубоко вдохнула.

– Со мной все в порядке, – медленно сказала она, чеканяслова. Царапины на руках и щеке пульсировали болью, их щипало от пота, толькотеперь Триша начала подсчитывать урон. – Со мной все в порядке. Я в норме. Да,да, в норме. – Она отцепилась от ясеня, ее тут же качнуло. Запаниковав, Триша вновьсхватилась за ствол. Ей вдруг почудилось, что земля накренилась, чтобы сброситьее в пропасть.

– Со мной все в порядке, – повторила она все так жеразмеренно. Облизала верхнюю губу. Пот испарился, соль осталась. – Со мной всев порядке, все в порядке. – Она повторяла и повторяла эти слова, но прошлидолгие три минуты, прежде чем она сумела убедить руки ослабить хватку и второйраз отцепиться от ствола ясеня. Когда же ей это удалось, Триша попятилась отобрыва. Повернула бейсболку козырьком к затылку, посмотрела поверх ущелья.Увидела небо, затянутое тяжелыми дождевыми облаками, увидела шесть миллиардовдеревьев, но не обнаружила ни единого признака присутствия человека, ни единогодымка, поднимающегося над костром.

– У меня все в порядке, я в норме. – Она еще на шаготступила от обрыва, вскрикнула, когда что-то (змеи, змеи) коснулось ее подколенками. Какие змеи – обычные кусты. Все та же митчелла, в здешних лесах ееполным-полно. А потом ее вновь нашла мошкара. Целое облако окутало голову,черные точки заплясали перед глазами, потом начали увеличиваться в размерах,превращаясь в черные розы. Триша успела подумать: я теряю сознание, у меняобморок, и спиной повалилась на кусты. Глаза ее закатились, мошкара зависла надбледным как полотно лицом. А мгновение спустя два первых комара спикировали навеки и принялись за дело.

Мамик передвигает мебель – такой была первая мысль Триши,когда она пришла в себя. Потом она подумала, что отец привез ее на крытый катокв Линне и она слышит, как подростки режут коньками лед, отмеряя круг за кругом.И тут что-то холодное плюхнулось ей на переносицу, и она открыла глаза. Втораякапля упала ей на лоб. Яркая вспышка рассекла небо, заставив Тришу зажмуриться.Секундой позже громовой раскат едва не разорвал ей барабанные перепонки.Инстинктивно Триша сжалась в комок, испуганный вскрик сорвался с губ. И тут женебеса разверзлись.

Триша села, схватила бейсболку, свалившуюся с головы припадении, надела козырьком вперед, ахнула, как человек, которого бросили вхолодное озеро (такие, во всяком случае, у нее были ощущения), с трудом поднялась.Вновь полыхнула молния, грянул гром. Стоя под проливным дождем, Триша увидела,как высокая ель, растущая в ущелье, внезапно вспыхнула ярким пламенем иразвалилась на две части. А мгновение позже дождь еще больше усилился и какстеной отгородил ущелье.

Триша попятилась, укрывшись от дождя под деревьями. Раскрыларюкзак, достала синее пончо, надела (лучше поздно, чем никогда,прокомментировал бы ее отец), села на сваленное дерево. Голова соображалаплохо, веки распухли и чесались. Растущие вокруг деревья лишь в малой степенизащищали от дождя: слишком уж много воды лилось с небес. Триша накинула наголову капюшон пончо и слушала, как капли барабанят по пластику, совсем как покрыше автомобиля. Мошкара по-прежнему клубилась перед лицом, и Триша вяло махнуларукой, отгоняя зловредных тварей. Ничто не заставит их улететь, и они всегдаголодны. Они сосали кровь из моих век, пока я лежала без сознания, а если яумру, облепят все тело, подумала Триша и опять расплакалась. На этот раз нерыдала, не всхлипывала, а просто плакала. Не забывая при этом рукой отгонятьмошкару. Громовые раскаты следовали один за другим, и при каждом девочкавздрагивала всем телом.

Без солнца и часов время она определить не могла. Так чтоТрише не оставалось ничего другого, как сидеть на сваленном дереве. И маленькаяфигурка в синем пончо не шевелилась, пока гроза не уползла на восток, забрав ссобой громовые раскаты. Дождь, однако, продолжался, никуда не делись икровососы. Один комар залетел в зазор между капюшоном и головой Триши инадсадно пищал у самого уха. Триша вычислила местонахождение комара, большимпальцем нажала на капюшон. Писк оборвался.

– Вот так, – вздохнула она. – С тобой я разобралась. Иосталось от тебя только мокрое место. – Она хотела встать, но тут заурчал желудок.Ранее голода она не испытывала, а тут поняла, что очень хочется есть. Подумалао том, какие еще не слишком приятные сюрпризы ждут ее впереди, и порадовалась,что ничего такого она не знает, не может назвать ничего конкретного. Может, ихи не будет, сказала она себе. Эй, девочка, воспрянь духом, может, все самоестрашное уже позади.

Триша сняла пончо. Прежде чем убрать его в рюкзак, огляделасебя с головы до ног. Зрелище грустное. Вся одежда мокрая, в сосновых иголках.Потеряла сознание – и вот результат. Надо будет обо всем рассказать Пепси, приусловии, что ей доведется увидеть Пепси.

– Ты это прекрати, – одернула себя Триша и отстегнула клапанрюкзака. Достала всю еду и питье, выложила рядком. Стоило ей взглянуть набумажный пакет с ленчем, как желудок заурчал еще сильнее. Сколько же времени?Внутренние часы, напрямую подключенные к ее организму, подсказали: где-нибудьтри пополудни. То есть минуло восемь часов с того момента, как она встала из-застола, съев на завтрак тарелку кукурузных хлопьев, залитых молоком. И пять, –как она приняла идиотское решение срезать угол и выйти на главную тропу черезлес. Три часа пополудни. Может, даже четыре.

В бумажном пакете лежали сваренное вкрутую яйцо, сандвич стунцом и несколько корешков сельдерея. Еще она взяла с собой пакетик чипсов(маленький), бутылку воды (довольно-таки большую), бутылку «Сэджа» (большую,почти в три четверти литра, она любила «Сэдж») и пачку «Туинкиз».