– Заткнись! Я чувствую газ, а ты? Кончайшмыгать носом, черт побери! Он без запаха, дубовая твоя башка! Его нельзяунюхать. Я бы уже был мертв, а ты бы играл в индейцев, если бы не был такимпронырой. Знаешь, а ты ведь дурак.

“Не такой дурак, как ты”, – подумал Марк.

– А кого ваш клиент убил?

Роми усмехнулся, но глаз не открыл.

– Американского сенатора. Надо же, ярассказываю, рассказываю. Я все выбалтываю. Ты газеты читаешь?

– Нет.

– Ничего удивительного. Сенатора Бойетта изНового Орлеана. Я сам оттуда.

– А чего вы приехали в Мемфис?

– Черт тебя дери, малыш! У тебя полновопросов, верно?

– Ага. А почему он убил сенатора Бойетта?

– Почему да почему, кто да кто. Ты прямо, как гвоздьв заднице, Марк.

– Знаю. Почему бы вам меня не отпустить? –Марк взглянул в зеркало, потом на шланг, лежащий на заднем сиденье.

– Я могу прострелить тебе башку, если ты незамолчишь, и все. – Голова его поникла, борода почти касалась груди. – Мойклиент поубивал много народу. Он так зарабатывает деньги – убивает людей. Ончлен мафии в Новом Орлеане. И теперь он пытается убить меня. Плохо, верно,малыш? Только мы его перехитрим. Подшутим над ним.

Роми сделал большой глоток из бутылки ивзглянул на Марка.

– Ты только подумай, малыш. В данный моментБарри, или Барри Нож, как его чаще называют, у них, у всех этих мафиози, такиестранные прозвища, так вот этот Барри Нож ждет меня в одном грязномресторанчике в Новом Орлеане. Где-нибудь поблизости наверняка тусуется парочкаего дружков. После тихого ужина он предложит мне немного прокатиться в машине,поговорить о деле и все такое, потом он вытащит нож, именно поэтому его так ипрозвали, и мне каюк. Они избавятся от моего бедного тела каким-нибудь образом,как избавились они от тела сенатора, и – трах! – еще одно нераскрытое убийствов Новом Орлеане. Но мы им покажем, верно, малыш? Мы им покажем.

Он говорил все медленнее, язык все большезаплетался. Разговаривая, он двигал пистолетом взад-вперед по бедру. Палецпо-прежнему лежал на курке.

“Заставляй его говорить”.

– А почему этот Барри хотел вас убить?

– Еще вопрос. Я уплываю. А ты уплываешь?

– Ага. Приятно.

– Причин куча. Закрой глаза, малыш, и молись.

Марк следил за пистолетом и одновременнопосматривал на дверной замок. Он медленно прикоснулся каждым пальцем руки кбольшому пальцу, как делали в детском саду, когда учили считать. Координациядвижений была нормальной.

– И где же тело?

– Тело Бойда Бойетта? Ну и вопрос. – Ромифыркнул и кивнул головой. Снизил голос почти что до шепота. – Первыйамериканский сенатор, убитый до истечения его срока, ты это знаешь? Убитый моимклиентом Барри Ножом Мальданно, который четырежды выстрелил ему в голову испрятал труп. Нету тела, нету дела. Ясно, малыш?

– Не очень.

– Что это ты не плачешь, малыш? Несколькоминут назад ты плакал. Разве ты не боишься?

– Да, я боюсь. И я хотел бы уйти. Мне жаль,что вы хотите умереть и все такое, но мне надо еще заботиться о матери.

– Трогательно, ужасно трогательно. А теперьзаткнись. Понимаешь, малыш, агентам ФБР нужен труп, чтобы доказать, чтопроизошло убийство. Они подозревают Барри, он единственный подозреваемый, и онна самом деле убил, и они это знают. Но им нужен труп.

– А где он?

Солнце закрыла черная туча, и на поляне вдругстало темнее. Роми осторожно подвинул пистолет вдоль бедра, как бы намекаяМарку, чтобы он не делал резких движений.

– Нож далеко не самый умный бандит, которогомне приходилось видеть. Считает себя гением, а на самом деле глуп как пробка.

“Это ты глуп как пробка, – снова подумал Марк.– Сидишь в машине, прикрепив шланг к выхлопной трубе”. Он ждал, стараясь недвигаться.

– Тело под моей лодкой.

– Вашей лодкой?

– Да, моей лодкой. Он торопился. Меня в городене было, и мой возлюбленный клиент привез тело ко мне домой и спрятал его всвежем бетоне в полу моего гаража. И оно до сих пор там, хочешь верь, хочешьнет. Агенты ФБР перекопали весь Новый Орлеан, пытаясь его найти, но о моем домеони и не подумали. Может, Барри и не такой уж дурак.

– Зачем он вам об этом рассказал?

– Я устал от твоих вопросов, малыш.

– Тогда выпустите меня.

– Заткнись. Газ действует. Нам конец, малыш.Конец. – Он уронил пистолет на сиденье.

Мотор тихо урчал. Марк взглянул на дырочку отпули в стекле, на тысячи маленьких трещин, бегущих от нее, потом на красноелицо и тяжелые веки. Легкий храп, и голова склонилась вниз.

Он отключился! Марк не сводил с него глаз,наблюдая, как поднимается и опускается грудь адвоката. Он сотни раз виделсвоего бывшего папашу в таком состоянии.

Марк набрал в грудь воздуху. Дверной замокобязательно щелкнет. Пистолет лежит слишком близко от руки Роми. В животе уМарка все сжалось, и ноги занемели.

Человек с красным лицом громко вздохнул, иМарк понял, что другого случая не будет. Медленно, очень медленно он потянулсяк дверной защелке.

* * *

Глаза Рикки высохли, во рту тоже пересохло,зато джинсы были мокрыми. Он стоял под деревом, в темноте, подальше от кустов,высокой травы и машины. Прошло уже минут пять, как он снял шланг. Пять минут,как прозвучал выстрел. Но мальчик знал, что брат его жив, потому что, отбежавфутов на пятьдесят за деревья, он смог увидеть светлую голову на переднемсиденье огромной машины. Поэтому он перестал плакать и начал молиться.

Рикки вернулся на бревно и, низко пригнувшись,наблюдал за машиной, переживая за брата. Вдруг дверца распахнулась, и появилсяМарк.

Голова Роми совсем опустилась на грудь, онпродолжал храпеть, когда Марк, правой рукой спихнув пистолет на пол, левойоткрыл дверную защелку. Он рванул ручку и уперся плечом в дверь. Последнее, чтоон слышал, вываливаясь из машины, был храп адвоката.