тем, что услужливо запихивают ему в уши опекуны. А опекуны решили посадить его на трон и начали действовать…

Я ругнулся.

— То есть нам мало катаклизмов, теперь еще и гражданская война начаться может?

— Запросто.

— А королева-мать? Она-то на что?

— Королева-мать не имеет никакого отношения к воспитанию всех остальных сыновей кроме первенца. Таковы правила.

— Идиотизм какой-то, — заметил я.

— Таким образом избранного фаворита отделяют от прочих козлищ и дают ему такие возможности для развития и политического самоукрепления, которых нет у других. А еще он всегда рядом с троном — на случай, если тот внезапно опустеет. Все остальные отпрыски расселяются на окраинах в беспортальных зонах…

И тут какой-то высокий кустарник шипами зацепился за мой плащ. Обернувшись, я раздраженно сдернул его край с ветки.

А когда снова развернулся вперед с изумлением увидел перед собой пустую тропу.

И можно было бы предположить, что Кир опять каким-то образом сбежал, вот только исчез не он один.

Точно так же пропали деревья и кусты.

Я стоял посреди огромного белого поля, обнесенного темно-зеленой кромкой дальнего ельника.

Остановив лошадь, я обернулся в поисках проклятого куста, который чуть не порвал мне плащ. Но и позади на добрый километр простиралось только белое поле.

Что за черт?

— Кир! — крикнул я погромче.

— Не ори, — совсем рядом раздался его голос.

— Ну и что ты творишь? Где ты вообще?

Тут меня в локоть толкнуло что-то невидимое — на ощупь оказалось, что это рука в кожаной перчатке.

— Я никуда не делся, — негромко проговорил Кир. — И ничего не творил.

Эвона как.

— Значит, нас водит за нос какой-то иллюзионист, — догадался я.

— Скорее, коллега вашего парня по прозвищу Тень. И он явно хочет, чтобы мы свернули себе шею, — подытожил Кир.

Тут до моего слуха донесся отдаленный треск и топот.

— Или чтобы нас просто смогли догнать, и мы никому не успели рассказать о том, что видели, — понял я.

— Тогда все решается просто. Не слезай с лошади и не шевелись! — потребовал Кир, и через мгновение я услышал жуткий гул. Невесть откуда взявшийся ветер заскрежетал в невидимых деревьях.

— Эй, что ты надумал⁈

— Сейчас увидишь, — услышал я сдавленный голос Кира.

Синеватое пламя полыхнуло позади нас и потекло по белому снегу, как река. Земля под ногами задрожала. Из пустоты вниз вдруг посыпались тушки мертвых птиц. Со стоном рухнула на тропу косуля.

Он использовал какую-то свою способность, чтобы попытаться наугад добраться до иллюзиониста!

Едва я успел сообразить, что происходит, как такой же синий поток хлынул буквально в шаге передо мной. Невысокий огонь устремился по дороге, по пути разделяясь на ручьи и зажигая снег, будто сухую траву в ветреную погоду.

Поле вдруг исчезло. Мы опять стояли посреди леса. А перед моей лошадью в облаке синего марева я увидел стоящего на земле Кира. Над его головой ослепительно-белым светом горел конструкт.

— Сработало! — крикнул я. — Ты достал его!

Сияние конструкта поблекло.

Тяжело дыша, мой напарник обернулся.

— Давай-ка уносить отсюда ноги.

На этих словах из кустов по бокам, с треском ломая ветви, выскочили два воина с окровавленными мечами в руках.

— Не так быстро! — рявкнул один из них, бросившись на Кира.

Я оказался быстрее. Рванув оружие из ножен, я спрыгнул с седла и встал рядом со своим пленником спина к спине.

Вояка чуть замешкался. Лицо его перекосила гримаса, глаза расширились — и он, вскинув меч, рубанул со всей силы. Грубо, без вывертов, просто сверху вниз. Но с такой силой, что клинок засиял в его руках от энергии.

И в этот миг в моей груди что-то шевельнулось — сильное, чужеродное и недоброе.

Меч врага замедлился в воздухе. Я стоял к Киру спиной, но каким-то образом видел, как он заносит над головой второго преследователя белый клинок — невещественный, сделанный только из света и энергии смерти.

А мой противник между тем опускал клинок все ниже. Нестерпимо медленно. С таким выражением лица, будто собирался убить не случайного прохожего, а личного врага.

Да кто ты вообще такой? Чего тебе от меня надо⁈

От внезапной ярости мне стало жарко. Неожиданно для себя самого я вдруг шагнул к воину и схватил за горло.

Черная дымка заструилась от моих пальцев, окутывая всю руку…

Эреб.

Это его энергия клокотала во мне!

Дзынь!

Меч выпал из руки моего противника, а я поспешно разжал пальцы.

Не потому, что передумал его убивать. А потому что не хотел делать это силой своего врага.

Но было поздно.

Стоило только мне убрать руку, как воин упал, будто я был его единственной опорой.

Лицо его стало синюшно-серым. Глаза так и остались широко распахнутыми, лицо перекосила жуткая гримаса.

Он не дышал.

Мы с Киром переглянулись.

Он отступил в сторону, и я увидел полуистлевший труп в латных доспехах — все, что осталось от его противника.

Не сговариваясь, мы сели верхом и, пригнувшись, помчали прочь — не оборачиваясь и ломая по пути ветки. Копыта гулко стучали по тропе, и звуки погони вскоре потонули в этом ритмичном стуке.

Наконец мы выехали к заснеженной реке и сбавили темп.

— Это было мощно, — сказал я, оборачиваясь на Кира. — Я про синюю реку. В первый раз вижу такое.

— Да, хорошая способность. Редкая. Называется «волна смерти». Я ее получил от Оракула в подарок в виде книги…

Я усмехнулся.

«Волна смерти», значит. Махнул рукой — и все враги в этом направлении померли!

А мне в свое время бухалово подарили.

Нет, ну а че. Зато оригинально.

— Жаль только, что этой способностью нельзя часто пользоваться, — с кривой усмешкой добавил Кир.

— Почему?

— Укорачивает жизнь.

Я тихо выругался. Еще раз более пристально посмотрел на своего спутника, выискивая возрастные изменения.

Тот заметил мой взгляд.

— Ну не настолько, чтобы тут же превратиться в дряхлого старика! — пояснил он мне. — Но на пару-тройку лет я только что постарел. — Охренеть. Так может, не надо было?.. — невольно вырвалось у меня.

Кир невесело рассмеялся.

— Боишься, не доживу до приезда в столицу? Не переживай, доставишь меня в лучшем виде! Где сам не справишься, я помогу… — с издевкой добавил он.

Я только головой покачал.

— Оракул ведь вытащит тебя? — негромко спросил я. — Ну, потом?

— Не знаю, — нахмурившись, ответил Кир. — Он мне не отчитывается о своих планах. Слушай, может, пожрем?

— Не сейчас, — отозвался я, глядя в небо. — Видишь во-он стая кружит?

— Думаешь, вороны?

— Похоже на то. Так что давай-ка прибавим ходу.

В итоге перекусить мы смогли только ближе к вечеру. Кир сначала отказывался есть мою свежепризванную курицу — его, видите ли, смущало, что у нее вместо задницы вторая голова.

— Как ты можешь быть уверен, что она вообще не ядовита? — спросил он меня, с брезгливой миной наблюдая, как я у костра потрошу свое произведение.

— Думай, что хочешь, — хмыкнул я. — Мне больше достанется.

— Ладно, не жадничай! Может, тогда еще хлеба сделаешь?

— Один у нас уже убежал, — напомнил я про недавнюю неудачную попытку призвать каравай.

— Ну и слава богу — очень уж выразительный у него был взгляд и слюни противно из пасти текли, — проговорил Кир, невольно поежившись от воспоминаний.

Хлебушек и правда получился характерный, со звериной пастью и тонкими ножками.

— Как думаешь, местное зверье обрадуется нашему колобку? — улыбкой спросил я, насаживая мясо на зеленые заостренные палочки.

Кир расхохотался. Глотнул еще коньяку, который я набодяжил с самого начала. И задумчиво проговорил:

— Вот так, небось, боги и создали жирафа. Или утконоса там. Называется, не успели догнать, чтобы переделать.

— Ну, поскольку жираф не волочит свою шею позади, а вполне себе гордо с ней ходит — может, все-таки это не ошибка, а креативный подход? — предположил я.

— Давай, креативщик, попробуй все-таки еще раз хлебушек испечь. Я за мясом послежу.

Вторая попытка удалась значительно лучше. Правда, наш каравай опять побежал на тонких ножках, но на этот раз с виду он выглядел самым обычным хлебом.

Удара кулаком хватило, чтобы он перестал сопротивляться и позволил себя разрезать.

— Получилось! — радостно сообщил я, демонстрируя Киру ломоть.

Тот с улыбкой покачал головой.

— Главное никому не проболтаться, как мы жарили безжопую курицу и убивали хлеб, а то меня и в этом мире в дурнушку упекут.

— Ничо, не боись, — усмехнулся я, разглядывая срезанную хлебную ножку. — Если что, мы придем с ордой бешеных хлебушков и станцуем для докторов джигу!..

Тут я вдруг вспомнил, что вообще-то