везу его в местечко пострашней дурнушки.

И никакие хлебушки не помогут.

Ситуация начинала меня удручать. С одной стороны, я вроде как спешил освободить друзей. А с другой…

Рядом со мной совершенно добровольно ехал человек, которого ради этого самого освобождения я собирался отдать на казнь. И мало того, что доброволец не пытался сопротивляться. Он еще и помогал мне исполнить задуманное.

Сегодня днем мы сражались плечом к плечу.

А через неделю я должен сдать его, как подросшего теленка на бойню.

Жизнь — дерьмо.

Я полез за папиросой. И, глядя на то, как Кир жарит мясо, проговорил:

— Я больше не злюсь на тебя, как раньше.

Тот усмехнулся.

— Да ну? Прямо повод выпить.

— Не обольщайся. Может, тебе это без разницы, может нет. Но я должен еще раз все проговорить, чтобы потом самому не чувствовать себя скотиной. Так вот, когда мы приедем в столицу, я сделаю то, что должен. И передам тебя Альбе.

Кир стал серьезным. Кивнул.

— Знаю.

— Но эта необходимость не доставляет мне никакого удовольствия.

— Это я тоже знаю, — сказал он, глядя в огонь. — За рамки шахматной доски никому не выпрыгнуть. А раз так, остается лишь одно.

— Что именно?

Кир улыбнулся. И впервые за время нашего знакомства его улыбка была такой честной.

— Как это что? Сделать партию красивой!

Глава 6

Чего стоит слово короля

Больше трех дней мы плутали по лесам и полям, пытаясь выбраться на прямую дорогу до Шутихи. Пару раз натыкались на воинские отряды. Выяснять, какому именно королю они служат, у нас не было ни малейшего желания, так что мы объезжали их стороной, стараясь не привлечь к себе ненужного внимания.

К концу четвертого дня мы встретили по пути одинокий обоз и мужичка, который вез свою семью в ближайший город под названием Краснодол, где, по его словам, было спокойно.

Поколебавшись, я принял решение тоже остановиться там на ночлег.

И не прогадал. В этом маленьком городке гончаров и скорняков, мы отлично отдохнули и в первый раз с начала путешествия смогли выспаться в тепле.

Дальше мы уже перебирались от городка к городку и от деревни к деревне, пополняя запасы и давая лошадям отдохнуть, потому что заменить их на что-то лучшее не имелось никакой возможности.

А потом случилось это.

Поначалу день не предвещал ничего необычного. С утра стоял легкий мороз. Тяжелые серые тучи низко нависли над заснеженной дорогой, будто собираясь вот-вот разразиться снегопадом. Мы выехали из деревеньки со спокойной душой — я планировал в течении дня добраться до Велесграда и остаться там на ночь. И поскольку намеченное расстояние было небольшим, не очень-то переживал по поводу погоды.

Как же я ошибался.

Примерно в середине пути небо вдруг заволокло черными тучами. Поднялся жуткий ветер, послышался гул — и вдалеке над полем я отчетливо увидел две серые воронки, опустившиеся сверху до самой земли, поднимая вверх целое серое облако из снега и древесных обломков. Тучи рассекла развесистая молния и раздался мощный, раскатистый удар грома, от которого наши лошадки с жалобным ржанием взвились на дыбы.

Наверное, мне бы стоило удивиться внезапному возникновению торнадо посреди зимы.

Но я насмотрелся столько всякого и разного, что уже ничто не казалось мне невозможным.

— Погнали отсюда! — крикнул я Киру, пытаясь совладать с перепуганной лошадью.

Конечно, от такой воронки на кобыле не ускачешь. Но, с другой стороны, обычно это явление непродолжительное — по крайней мере, так было написано в книге «Сила ветра», которую я читал когда-то давно, в эпоху безоблачной юности. И, если повезет, эта фигня ослабнет и растает до того, как приблизится к нам!

Мы рванули по ветру, покрикивая на своих четвероногих и поддавая им ногами под бока.

И в этот миг с неба посыпался град — размером с крупный горох, белый, как жемчужины. Яркая молния опять пропорола все небо, и от громового удара у меня даже ухо заложило.

Да что за черт!

Для полного счастья не хватало разве что великого потопа и вселенского пожара. Ах да, и извержения вулкана. Чтоб уж точно все в округе передохли!

Тут я заметил голубоватое сияние среди потемневшего ельника. И несмотря на свист ветра и весь остальной грохот вокруг я вдруг расслышал протяжные звуки флейты.

Так вот оно что.

Стоило, однако, догадаться. Слишком уж крутые спецэффекты. Такое однозначно кто-то должен продюсировать!

Кир озадаченно завращал головой, пытаясь что-то разглядеть или получше расслышать в этом кромешном аду — похоже, музыку услышал не только я один.

Повернувшись на свет, я погнал свою лошадь в его сторону. Скорей, родимая! Я должен увидеть, кто там бурную фантазию демонстрирует!

Глядишь, как-нибудь и договоримся.

Кир выкрикнул мне вслед ругательство и поспешил следом, по всей видимости не понимая, зачем я все это делаю.

Ну да не важно. Потом поймет — если в конце концов что-нибудь получится.

Промчавшись через мрачный ельник, скрипевший на все лады и махавший на нас колючими лапами, я выскочил на небольшую полянку.

Лошадь подо мной вдруг встала, как вкопанная — я едва не вывалился из седла от такой внезапности.

И вдруг понял, что вокруг — тишина. Ни гула, ни треска. Только тонкий звук нежной, протяжной мелодии.

Повсюду прямо из-под снега выглядывали ветки распустившегося малинника. На проталинах слабо мерцали бледным сиянием лиловые и белые крокусы. А в самом центре поляны, окруженный облаком света, в полутора метрах над землей парил юноша с сапфировой кожей в золотых одеждах. И играл на флейте.

— Шива?.. — с удивлением узнал я его.

Юноша опустил инструмент и обернулся. На инопланетном лице появилась улыбка.

— Какая прелесть. Друг Сета и жрец Нергала пришел послушать музыку Шивы.

— Прошу, ты не мог бы эту свою музыку прекратить? Там такое творится!..

— Знаю, — все с той же улыбкой ответил мне бог. — Там творится абсолютный хаос. Прекрасный и яростный, как дикий зверь.

— Пожалуйста, останови его! — искренне взмолился я. — Здесь же два города рядом и куча деревень. Ты же убьешь их, если не остановишься!

— Эй, ты про нас-то самих не забудь в порыве своего беспрецедентного человеколюбия, — буркнул остановившийся рядом Кир, покосившись на меня.

— А вот и дитя Оракула пожаловало, — проговорил Шива, и его улыбка превратилась в усмешку. — Как любопытно.

Спустив ноги вниз со своего невидимого сидения, он поднялся. И, не касаясь босыми ногами земли, на цыпочках подошел к нам, с интересом поглядывая то на меня, то на Кира.

А я поднял взгляд на небо, пытаясь понять, не стихла ли непогода после того, как Шива перестал играть.

— Предначертанного не изменить, — с серьезным лицом сказал мне бог, погладив лошадь ласковой рукой. — И я возьму все, что отдано в мои руки. Не больше, но и не меньше. Завтрашний день станет днем скорби. Но тебе и твоему спутнику я помогу, — опять заулыбался Шива.

— За что вдруг такое милосердие? — нахмурился Кир. — И какую плату ты пожелаешь за него?

Шива протянул руку и с любовью погладил шею его занервничавшей лошади.

— Милосердие, говоришь? — протянул он, и глаза Шивы стали золотыми, как его одежды. — Это вряд ли. Ведь если два обычных смерча в поле способны убить лишь пару деревень, то вы двое, доставленные прямо сейчас живыми в столицу, способны вызвать куда большее веселье по всей стране.

Он сделал легкий жест обеими руками, и наши лошади с жалобным ржанием повалились на колени, роняя седоков.

Изо рта у них хлынула розовая пена.

— Ты что сделал? Зачем⁈ — воскликнул я, вскочив на ноги и совершенно не понимая, что происходит.

— Считай, что взял свою плату, — пожал плечами Шива.

Он отступил на несколько шагов и поднес к губам флейту.

А в следующее мгновенье ураганный ветер вдруг подхватил нас с Киром, и мы взмыли вверх, будто в гигантской аэротрубе.

Вокруг стало непроглядно темно. Я больше ничего не видел. От гула заложило уши, дыхание перехватило, а ветер принялся раскручивать меня, как на карусели, ускоряясь все сильней.

А ведь когда-то я думал, что самое гадостное в этом мире — криво выставленные порталы.

Оказывается, я просто тогда еще не познал истинный дзен крутой транспортировки.

Не знаю, сколько по времени меня болтало в этой центрифуге. Мне показалось, что целую вечность.

Но потом, наконец, понял, что с каждым витком я двигался все медленнее и опускался все ниже.

Пока с размаху не приложился обо что-то твердое и растекшейся соплей не сполз вниз.

Минуты три я грязно ругался себе под