Чезаре отдалился от нее еще до того, как она услышала голос Аннабель:

– Папа, они улетели! Я так хотела, чтобы бабочки остались, но они улетели!

– Мне жаль, малыш, но так иногда случается. Этого не должно было произойти.

Ава знала, что последняя фраза была предназначена ей. Чезаре продолжал смотреть на нее в то время, как обматывал ее ладонь салфеткой со льдом.

Она закрыла глаза, пытаясь справиться с болью.

«Дыши, – сказала она себе. – Просто дыши… Вдох. Выдох».

Словно сквозь туман она слышала, как Чезаре пытается развеселить расстроенную дочку.

«А как же я? – думала она в отчаянии. – Что делать с той пульсирующей болью, которую я ношу в сердце, потому что не знаю, что случилось с нами?»

Вопросы переполняли голову Авы, пока она сидела, зажав в ладони лед. Она прекрасно осознавала, что снова позволила Чезаре играть своими чувствами. Она провела в его обществе всего полдня, а он уже дважды смог затянуть ее в свою паутину.

Разозлившись на саму себя, она предоставила Чезаре возможность развлекать Аннабель. Дочка хохотала от восторга, когда они вместе плескались в бассейне, поднимая море брызг вокруг.

Ужин накрыли на террасе около бассейна, когда солнце начало садиться за горизонт. Аннабель вскоре начала клевать носом, не успев перестроиться на другой часовой пояс. К тому времени, как Чезаре отнес ее в спальню, она уже почти спала.

Усталость настигла Аву, когда она читала Аннабель сказку перед сном. На мгновение ее охватило желание пойти в свою комнату, накрыться шелковым покрывалом и забыть об окружающем мире.

«Нет, – решила она и гордо выпрямила спину. В прошлом году Чезаре отчетливо продемонстрировал, что может целиком и полностью вычеркнуть ее из своей жизни. И он явно продолжает придерживаться этого пути. – Я должна выяснить причины. Иначе просто сойду с ума».

Чезаре взял бокал с вином и постарался привести мысли в порядок. Но даже это сейчас казалось практически непосильной задачей. Запах Авы сводил его с ума. Господи, как близок он был к тому, чтобы снова испытать с ней былое блаженство. Но он знал, что должен остановиться, хотя это и убивало его. И он будет продолжать так делать. Каждый раз.

Ради Роберто. В качестве жалкой меры покаяния за то, что он сделал собственному брату, он должен был задушить в себе эти чувства.

Вторую половину дня он посвятил тому, чтобы составить план, согласно которому они с Авой не будут общаться больше необходимого в течение следующих нескольких недель. То, что произошло в холле, и те несколько часов, что они провели у бассейна, явственно показали ему, что в нем с новой силой вспыхнуло влечение. Влечение, которое он не имел права испытывать. Значит, у него оставался только один выход.

Он услышал легкий стук каблучков. Держа бокал с вином в руке, Чезаре наблюдал, как Ава выходит на террасу. В руке радионяня, в глазах – решимость.

Сердце его упало, хотя отчасти он был рад сложившейся ситуации. Он уже разрушил жизнь родного брата и не собирался разрушать еще одну. Он пытался по-хорошему урезонить Аву. Что ж, значит, настало время быть жестоким.

Ава остановилась напротив Чезаре и поставила на кофейный столик радионяню.

– Надеюсь, дома ее не будут мучить кошмары. Но если что, мы ее услышим.

Он молча кивнул. Его взгляд остановился на обручальном кольце. Он надел его, когда обедал с матерью на прошлой неделе во время своей недолгой остановке в Риме. Его родители и так достаточно настрадались в прошлом месяце, он не хотел их расстраивать еще больше.

Ава переминалась с ноги на ногу. Наконец она вздохнула:

– То, что ты сказал сегодня днем… Насчет того, что не должно было случиться… Что ты имел в виду? – воинственно спросила она.

Чезаре повертел бокал в руке, не отказав себе в удовольствии окинуть взглядом ее загорелые ноги и аппетитную грудь. Он мрачно усмехнулся, почувствовав напряжение в паху.

– Когда мы познакомились, я был просто потрясен твоей красотой. Ты была такой сексуальной, жизнерадостной, безрассудной. Я полетел, как мотылек на пламя. А секс… – Его дыхание сбилось. – Секс был просто невероятный! Пожалуй, даже лучший за всю мою жизнь. К сожалению, я позволил ему ослепить меня, и я совершил непростительную ошибку.

Ее глаза потемнели.

– И что же это за ошибка?

Он одним глотком допил вино и поставил пустой бокал на стол:

– Я думаю, ты согласишься со мной, что катастрофа всегда показывает, что поистине важно.

– Да.

– Две вещи стали для меня совершенно очевидными после землетрясения, дорогая. Во-первых, то, что моя дочь мне дороже собственной жизни и я скорее вырву себе сердце, чем позволю еще раз чему-нибудь с ней случиться.

Огонь в глазах Авы сказал ему, что она чувствует то же самое. Ему не хотелось продолжать, но он знал, что это необходимо.

– А во-вторых, каким бы прекрасным ни был наш секс, моя красавица, я теперь точно знаю, что никогда бы на тебе не женился.

Садовая лопатка в руках Авы все глубже вонзалась в землю. Она не обращала ни малейшего внимания на жару и пот, сбегающий тонкими струйками с ее лба. Губы Авы растянулись в улыбке при воспоминании выражения ужаса на лице Лючии, когда она попросила садовый инвентарь.

Но лучше уж так, чем сходить с ума от слов Чезаре, постоянно звучавших в ее голове: «Я бы никогда на тебе не женился». Бесконечные сообщения от Агаты Маринелло тоже не добавляли хорошего настроения.

Тяжелый физический труд был сейчас именно тем, что ей нужно. Как следует утомившись, она к вечеру просто рухнет в постель и не будет изводить себя ненужными мыслями.

На прошлой неделе Чезаре фанатично следовал своему графику. Он проводил время с Аннабель по утрам, когда Ава ездила к семье Маринелло, а она взяла на себя послеобеденное время. Они ужинали вместе с дочерью, а потом по очереди купали ее и укладывали спать.

Жизнь под одной крышей с Чезаре протекала довольно гладко. Перемирие состоялось. Она должна быть счастлива. Но счастлива она не была…

Ава невольно фыркнула. Как она может быть счастлива, если постоянно находится под давлением? Чезаре просто-напросто игнорировал ее, но Ава постоянно ощущала его присутствие так же отчетливо, как она чувствовала кожей порыв ветра. Она чувствовала на себе его взгляд из окна, когда играла с Аннабель в бассейне или когда они ходили на причал наблюдать за курсирующими по озеру кораблями и яхтами.

И что больше всего ей мешало, – это то, что в его взгляде она чувствовала желание.

Чезаре стремился проводить с дочерью как можно больше времени, но от Авы он все больше и больше отдалялся. Неужели она так сильно в нем ошибалась? Или ее желание иметь семью затмило все на свете?