Том встал рядом, прижался лбом к стеклу, чтобы не мешалиблики, прищурился, стараясь разглядеть вестибюль. С севера, определенно изЛогана, донесся еще один чудовищный взрыв, но на этот раз Клай толькопоморщился. А Том Маккорт не отреагировал вовсе. Тома куда больше интересовалото, что он смог разглядеть внутри.

— Мертвый мужчина на полу, — наконец объявил он. — Вуниформе, но староват для коридорного.

— Мне не нужен человек, чтобы нести мой гребаный багаж, —фыркнул Клай. — Я просто хочу подняться в свой номер.

Том издал какой-то странный звук. Клай подумал, чтокоротышка вновь плачет, но потом понял, что тот давится от смеха.

В вестибюль вели двойные двери с большими стекляннымипанелями. На одной панели красовалась правдивая надпись: «АТЛАНТИК-АВЕНЮ ИНН»,на другой — откровенно лживая: «ЛУЧШИЙ ОТЕЛЬ БОСТОНА». Том принялся стучатьладонью по левой стеклянной панели, между надписью «ЛУЧШИЙ ОТЕЛЬ БОСТОНА» ирядом изображений карточек кредитных систем, которые принимали в отеле.

Теперь и Клай приник лбом к стеклу. Вестибюль размерами непоражал. Слева находилась регистрационная стойка, справа — два л??фта. Полустилал красный ковер. Старик в униформе лежал на нем, лицом вниз, одной ногойна диване, а зад ему прикрывала взятая в рамку репродукция, отпечатаннаякомпанией «Каррье-и-Ивс»: плывущий по синему морю парусник.

Хорошее настроение Клая улетучилось как дым, а когда Том сошлепков ладонью перешел на стук кулаком, перехватил его руку.

— Не усердствуй. Они не собираются нас пускать, даже еслиживы и в здравом уме. — Он обдумал собственные слова, кивнул: — Особенно если вздравом уме.

Том в изумлении уставился на него.

— Ты так ничего и не понял, да?

— Что? Чего не понял?

— Времена переменились. Они не могут нас не пустить. — Онвырвал руку из пальцев Клая, но стучать больше не стал, вновь прижался лбом кстеклу и закричал (Клай подумал, что для такого коротышки голос у него оченьдаже крикливый): — Эй! Эй, кто-нибудь!

Ему не ответили. В вестибюле ничего не изменилось. Стариккоридорный по-прежнему лежал мертвым с картиной на заду.

— Эй, если вы здесь, вам лучше открыть дверь! Мужчина,который со мной, оплатил номер в этом отеле, а я — его гость. Откройте, а не тоя возьму бордюрный камень и разобью стекло! Слышите меня?

— Бордюрный камень? — Клая разобрал смех. — Ты сказал,бордюрный камень? Это круто. — Он смеялся все громче. Ничего не мог с собойподелать. А потом краем глаза уловил движение слева. Повернул голову и увиделдевушку-подростка, которая стояла чуть дальше по улице. Смотрела синими глазамизагнанного зверька. На ней было белое платье с большим пятном крови на груди.Кровь также запеклась у нее под носом, на губах, подбородке. Других ран, помиморазбитого носа, вроде бы не было, и выглядела она не безумной, толькопотрясенной. Потрясенной чуть ли не до смерти.

— С тобой все в порядке? — спросил Клай. Шагнул к ней, и онасинхронно отступила на шаг. С учетом сложившихся обстоятельств винить в этом онее не мог. Он остановился, но поднял руку, совсем как регулировщик: — Стоп!

Том огляделся, вновь застучал кулаком по стеклу, да таксильно, что оно задребезжало в деревянной раме, а отражение Тома затряслось.

— Последнее предупреждение, потом мы войдем сами!

Клай повернулся к нему, чтобы сказать, что словами здесьникого не проймешь, особенно в такой день, и тут над регистрационной стойкойначала медленно подниматься лысая голова. Клай узнал голову еще до того, какпоявилось лицо. Она принадлежала портье, который вчера зарегистрировал его вотеле и поставил печать на пропуске на автомобильную стоянку, расположенную вквартале от «Атлантик-авеню инн». Он же утром объяснил ему, как пройти к отелю«Копли-сквер».

Портье никак не хотелось выходить из-за стойки, но Клайприложил к стеклу ключ от номера вместе с зеленой пластиковой биркой отеля.Другой рукой поднял портфель, в надежде, что портье сможет его узнать.

Может, он и узнал. А скорее решил, что выбора у него нет. Влюбом случае он вышел из-за стойки и быстрым шагом направился к двери, обходятело по широкой дуге. И Клай Ридделл признал, что впервые в жизни видитстремительное действо, совершаемое с крайней неохотой. Когда портье добрался додвери, он перевел взгляд с Клая на Тома, потом вновь посмотрел на Клая. Ипусть, судя по выражению лица, увиденное его не успокоило, достал из карманасвязку ключей, быстро перебрал, нашел нужный и вставил в замочную скважину.Когда Том потянулся к ручке, лысый портье поднял руку, точно так же, какподнимал ее Клай, обращаясь к окровавленной девушке, которая стояла неподалеку.Портье нашел второй ключ, открыл им другой замок, а потом и дверь.

— Заходите, — сказал он. — Быстро, — и тут увидел девушку,которая держалась в отдалении, но внимательно наблюдала за происходящим. — Безнее.

— С ней, — возразил Клай. — Заходи, лапочка.

Но девушка не зашла. А когда Клай шагнул к ней, развернуласьи убежала, с развевающимся за спиной подолом платья.

— Ее там могут убить, — озаботился Клай.

— Не моя проблема. — Портье пожал плечами. — Так вызаходите, мистер Риддл или нет? — говорил он с бостонским выговором, а не срабочим с примесью юга, более привычным Клаю по штату Мэн, где каждый третийвстреченный вами человек был выходцем из Массачусетса, но суетливо заявлял, чтохотел бы быть выходцем из Британии.

— Я — Ридделл. — Он собирался войти, все так, и этот лысыйне смог бы оставить его на улице, раз уж открыл дверь, но на какое-то времяКлай задержался на тротуаре, глядя вслед девушке.

— Пошли, — раздался рядом спокойный голос Тома. — Ничего неподелаешь.

И он был прав. Ничего они поделать не могли. В этом-то и былужас. Следом за Томом он прошел в вестибюль, а портье тут же запер двойныедвери отеля «Атлантик-авеню инн» на два замка, словно замки эти могли уберечьих от хаоса на улицах.

— Это Франклин. — Портье вел их в обход мужчины в униформе,который лежал на полу лицом вниз.

— Староват для коридорного, — сказал Том, всматриваясь ввестибюль сквозь тонированное стекло, и Клай подумал, что так оно и есть.Убитый был невысокого росточка, с роскошными седыми волосами. К несчастью дляФранклина, голову, на которой волосы, вероятно, еще росли (волосы и ногти несразу понимали, что человек уже умер, что-то такое он где-то читал), развернулопод очень уж большим углом к телу, как голову повешенного.