и смотрел прямо на Вима. А потом он поднялся, подошел к своей кровати, вытащил из мешка с вещами маленькую книжечку и протянул Виму. На серой обложке красовался германский орел, держащий в когтях свастику. Вверху было написано «ГЕРМАНСКИЙ РЕЙХ», внизу, под свастикой: «ПРОПУСК». Вим изумленно посмотрел на Клааса.

– Так ты немец?

Клаас тихо хохотнул.

– Нет, моя мать немка. Ее семья переехала в Нидерланды тридцать лет назад, а потом она вышла замуж за моего отца, коренного жителя Роттердама. Но благодаря ей я смог подать прошение о германском пропуске. Я это и сделал в самом начале войны – так, на всякий случай. Об этом никто не знает. Ты первый, кому я это показал. С этим пропуском я могу отправиться в Нидерланды. А тебе придется испытывать судьбу.

– Надо убираться отсюда как можно быстрее. – Вим отлично понимал, какому риску подвергается. – У меня есть идея. Через два дня мы будем в ночной смене. Скорее всего, на следующий день нам дадут выходной, чтобы отоспаться. И тогда у нас будет целый день, чтобы убраться подальше. Наше отсутствие заметят только в начале следующей ночной смены, а к этому времени мы уже будем в Нидерландах.

Клаас план одобрил.

Через три дня Вим и Клаас сидели друг напротив друга в вагоне третьего класса в поезде на Ганновер.

Билеты они купили без проблем. С кассиром разговаривал Клаас, но его пропуск даже не потребовался. В 8:11 они сели на поезд и двинулись на запад, к дому. Они договорились почти не разговаривать в пути, чтобы никто не догадался, что они голландцы. Двигаться они собирались через Дортмунд и Эссен на Дуйсбург, а там пересесть в поезд на Эммерих, практически на границе. Через Бентхайм Вим ехать не хотел, хотя это был самый быстрый путь – 90 километров к северу. Если их хватятся, то немцы будут поджидать их именно там.

Пока они плохо представляли, как будут пересекать границу. Границу наверняка хорошо охраняют, поэтому они хотели забраться на грузовой корабль близ голландской деревушки Лобит и плыть на нем по Рейну.

В поезде было много солдат, но Вим и Клаас вели себя как совершенно обычные пассажиры и их никто не остановил. Всю дорогу Вим видел следы бомбардировок союзной авиации. Особенно сильно пострадали города. В Дортмунде разрушенных домов оказалось гораздо больше, чем в Брунсвике. Похоже, здесь царил настоящий ад.

В Эммерих поезд прибыл днем. Вим и Клаас сошли и спросили у пожилой женщины, как пройти к Рейну. По их расчетам, до порта должно было быть пять километров. Они пошли по главной дороге – там на них никто не обратил бы внимания. Мимо них проезжали машины и велосипедисты, шли прохожие. Когда кто-то с ними здоровался, они отвечали жестами.

Примерно через час они поднялись на небольшой холм и наконец-то увидели реку, которая протянулась перед ними как длинная лента, изгибами уходящая за горизонт. Они находились в пятистах метрах от Рейна, когда заметили приближающийся патруль и быстро спрятались в кустах. К величайшему их облегчению, солдаты, не нарушая строя, прошли мимо. Вим и Клаас двинулись дальше под прикрытием деревьев и зарослей. Подмораживало, дул холодный восточный ветер, но Вим не чувствовал холода из-за выброса адреналина. Минут десять они шли по замерзшей земле, иногда по щиколотку проваливаясь в жидкую грязь. И тут перед ними оказалась двухметровая стена с колючей проволокой наверху. Стена отделяла их от доков.

Они остановились и оценили ситуацию. В нескольких сотнях метров справа они увидели четыре баржи. Нужно было как-то добраться до одной из них, но баржи охраняли не меньше трех солдат. Стена тянулась прямо по полю, отделявшему их от барж. Вим и Клаас переглянулись и поняли расклад.

– Может быть, с другой стороны охрана не такая многочисленная, – шепнул Вим.

Они еще полчаса пробирались по пустым полям, перепрыгнули не меньше семи канав и снова подошли к стене. Они ее попросту обошли. Теперь баржи находились слева от них, но положение ничуть не улучшилось. Напротив: отсюда им был виден большой собачий питомник, рядом с которым курили двое солдат. Раньше они их заметить не могли. Судя по всему, миссия оказалась невыполнимой. Вим и Клаас, не говоря ни слова, разочарованно повернули назад.

Снова оказавшись на дороге, они уселись на валунах, где их не видно было за зарослями. Нидерланды были совсем близко, но в то же время очень далеко. Доедая последние бутерброды, они обсуждали план действий. Другого выхода не оставалось – только Бентхайм со всеми вытекающими из этого рисками. На работе их хватились бы только вечером, так что время у них еще было – хотя рассиживаться было некогда.

Клаас снова отправился за билетами, и снова никаких проблем, хотя пропуск пришлось показать. Беря деньги, кассир в Эммерихе дружески ему улыбнулся. Зажав в руке два билета, Клаас подмигнул приятелю, и они вместе вышли на небольшую платформу. Меньше чем через полчаса они уже ехали в Дуйсбург, а там пересели в поезд на Мюнстер, где предстояла еще одна пересадка на Бентхайм.

В Мюнстере возникли проблемы. Поезд стоял на платформе подозрительно долго. Когда Вим начал тревожиться, сдвижная дверь открылась, и перед ними появились два немецких солдата. У Вима и Клааса не было даже возможности испугаться и полезть за документами. Через десять секунд их под руки вывели из вагона, и они оказались на платформе в небольшой группе мужчин. Все были иностранцами. Вим слышал английскую, французскую и голландскую речь. Командовал один из солдат, – судя по нашивкам, чин его был выше. Он по очереди допрашивал задержанных, откуда они и с какой целью путешествуют. Восьмерых после допроса увели в неизвестном направлении.

Настала их очередь. Они повторили историю, которую вызубрили наизусть: в Брунсвике их разбомбили, и они потеряли все свои вещи. А теперь они направляются к семьям, которые ждут их на границе. Там они получат новую одежду и вещи и вернутся в Брунсвик. Оба говорили так убедительно, что даже сами начали в это верить. Немец явно сомневался. Клаас протянул ему свой паспорт. Солдат серьезно пролистал документ, а потом дал знак подчиненным.

– Nach Bentheim, – сказал он, указывая на Клааса и Вима. – На Бентхайм.

Те бросились за своими мешками.

Они уселись в том же купе, откуда их выводили, и по-дружески кивнули другим пассажирам. Было холодно, но Вим чувствовал, как по шее течет пот. Через несколько минут поезд тронулся, и через час они уже выходили в Бентхайме.

Они шли по платформе, словно это было самым обычным делом, и судорожно высматривали поезд на Арнем в Нидерландах. Солнце уже садилось, и им пришлось уйти с вокзала вместе с другими пассажирами.

– Подождем до темноты, – сказал Вим. – А потом залезем в какой-нибудь торговый поезд.

Он указал на вагоны, стоявшие по другую сторону вокзала.

– Хорошо, – кивнул Клаас. – Но давай отойдем чуть подальше, чтобы залезть в вагон, пока поезд идет еще медленно. Тогда нас не заметят с вокзала.

Первый товарняк они пропустили, внимательно за ним наблюдая.

– В следующий прыгаем, – прошептал Клаас.

– Хорошо. Ты первый, а я за тобой.

Вдали показался тяжелый локомотив. Они услышали его еще издалека и вскоре увидели луч света в ночном воздухе. В поезде было около тридцати вагонов. Когда половина вагонов пронеслась мимо них, они вылезли из своего убежища и побежали по насыпи к путям. Когда осталось всего три вагона, Клаас схватился за ручку. Ему удалось поставить ногу на порог, подтянуться изо всех сил и прижаться грудью к стенке вагона. Тогда Вим видел своего друга в последний раз. Он бежал изо всех сил и почти поравнялся с последним вагоном. Уже готовясь ухватиться за ручку, он поскользнулся на замерзших камнях и рухнул на землю.

Минуту он не шевелился. Лежа на животе, он поднял голову и увидел, как поезд скрылся в темноте. Он все еще слышал звук локомотива и чувствовал ритмичное подрагивание рельсов – всего в полуметре от собственной головы. Он понял, как ему повезло, что он пытался забраться в последний вагон.

Вим вернулся на вокзал. Он снова был один. Положиться было не на кого. Клаас, наверное, спрятался между двумя вагонами, как они договаривались. Может быть, он уже в Нидерландах. Нужно следовать за ним как можно быстрее, пока не объявили тревогу. Прыгать в движущийся поезд у него не получилось, и он попробовал забраться