Надо вылезать из этой безнадеги.

Погоревала и хватит!

В понедельник утром свежа и хороша, я отправилась в институт.

Жизнь потекла в прежнем русле. Мы с Лилей посещали занятия, в том числе и профессора Горского. На его лекциях я старательно записывала каждое слово, ко всем практическим занятиям основательно готовилась и даже решала непостижимые моему уму задачи не хуже остальных, хотя к пониманию сути предмета так и не приблизилась.

Зато получила хорошие результаты по тестированию, и сдача экзамена в индивидуальном порядке мне явно не грозила.

Периодически, довольно часто надо признать, ловила на себе серьезный хмурый взгляд Горского, но поспешно отводила глаза. Завидев его в коридоре идущим навстречу, непременно сворачивала в противоположном направлении. После пар стремительно покидала аудиторию в общем потоке студентов.

В общем, была пай-девочкой и вела себя тише воды, ниже травы.

Зато, как назло, постоянно сталкивалась со счастливой невестой. Словно мало мне печали, так еще и ее вечно довольный пучок мелькает перед глазами. Сияла будущая мадам Горская совершенно искренне и до тошноты ярко, и затмевал блондинку разве что бриллиант на ее руке. Однако, восторг Анфисы Дуровой (а именно так и звали профессорскую невесту) ядовитым уколом саднил под моими ребрами.

Проклятый профессор, будто вирус ветрянки, проник в меня и навсегда въелся в ДНК. И теперь опасная болезнь под названием Марк Робертович безжалостно прогрессирует, вызывая эротические галлюцинации во сне, боли в сердце и жар в половых органах.

Кажется, я впервые в жизни влюбилась. Пора уже было признаться в этом хотя бы самой себе.

Минул ноябрь. Пролетела половина декабря. Земля укрылась белоснежным саваном, хороня под собой любые несовершенства и грязь. Но на душе светлее не стало.

Всем студентам, претендующим на автомат по макроэкономике, профессор Горский выдал индивидуальные задания. Среди счастливчиков оказались и мы с Лилей, поэтому третий час подряд торчим после занятий в читальном зале университетской библиотеки. Марк Робертович, конечно, извратился, как только мог.

«Теория макроэкономического равновесия»

Ненавижу теории! Ненавижу макроэкономику! А от равновесия в моей голове не осталось и следа, сплошные эмоциональные качели.

Короче, БИНГО.

Зато в кои-то веки пригодился Васенька и горы его бесполезных мускулов. Таскает нам туда-сюда пыльные скрижали, прокачивая бицепсы и нервную систему старой-девы-библиотекарши. Она прямо слюной на него едва не брызжет. Думаю, именно поэтому уже в сотый раз выдает какую-то ерунду вместо нормальной литературы.

Вот Васек в очередной раз застрял у стойки, сдавая одни труды мировых экономистов и получая другие.

— Сейчас вернусь — бросила ему через плечо — Давай-давай, книжки оформляй! Ничего за пять минут со мной не случится. — махнула я рукой церберу, который уже дернулся вслед.

— Виктория Викторовна! Куда?! — разволновался Василий.

— Ой, Вася! В дамскую комнату! Расслабься уже. — раздраженно рявкнула на охранника.

Еще бы тут не быть раздраженной. Столько времени потратить на ненавистное занятие. Тут кто угодно озвереет.

Я шла по темному опустевшему коридору, и звуки шагов гулко разносились ритмичным стуком.

Скучное занятие, прохлада и тишина навевали сон. Зажмурив глаза, я зевнула, беззастенчиво широко разинув рот. В то же мгновение чьи-то крепкие руки схватили меня сзади.

Вам когда-нибудь мешали зевнуть? Это мерзкое чувство, когда мозг не удовлетворен в связи с отсутствием ударной дозы кислорода, а челюсти уже свело судорогой, потому что в глотке застрял воздушный ком, которому и наружу, и в легкие теперь путь заказан.

Горячая сухая ладонь легла на раскрытый рот, вторая рука нападавшего крепко обвила меня вокруг талии. Сердце рухнуло в желудок. Меня резко подняли и втолкнули в абсолютно темное помещение.

Мощное тело прижало меня к стене. Щелкнул замок.

Я отчаянно пыталась понять, открыты или закрыты мои глаза, потому что разницы не видела. Мужская ладонь увлажнилась от моего разомкнутого рта. Чужие колени властно раздвинули мои дрожащие ноги в стороны, а вторая рука захватчика беззастенчиво сжала ягодицы.

Как только горячие пальцы отпустили рот, попыталась закричать, но жесткие требовательные губы стремительно подавили попытку позвать на помощь.

Страх разгонял по венам адреналин. Кожа вокруг рта нещадно горела, царапаемая грубой щетиной. Мои руки бились о грудь мужчины, но существенного вреда нанести не могли. Стальные мышцы, ощущаемые сквозь одежду, под моими отчаянными ударами лишь становились тверже.

Обжигающий влажный язык бесцеремонно ворвался в мой рот, словно ураган. Глубоко. Стремительно. Жадно.

Захватывая. Порабощая. Наказывая.

Я закричала прямо в рот мужчине, а он поглощал громкие вопли, отбирая остатки кислорода.

На секунду оторвавшись, он прижался своим лбом к моему и прошептал:

— Тшшш… Малыш, ты что не узнала меня?

И тут я узнала.

О Я УЗНАЛА!!!

Почувствовала знакомый аромат эксклюзивного парфюма и его личный, неповторимый запах, практически изгнанный насильно из дневников моей памяти.

— Марк Ро… — договорить я не успела, потому что профессор вновь принялся исступленно меня целовать.

Я растерялась окончательно.

Святые угодники! Меня целует Горский!

Твою мать, а я даже не умею целоваться!

Марк явно почувствовал неладное в связи с отсутствием каких-либо ответных действий с моей стороны. Колошматить могучие плечи маленькими кулачками я, конечно, перестала, но и взаимности не проявляла.

Если честно, я просто растерялась.

— Ну ты чего, малыш? Поцелуй меня, маленькая моя. — шепнул профессор, опаляя дыханием чувствительное ушко.

— Ээээ…. Марк Робертович, у меня, как бы это сказать… мало опыта… — виновато пошептала я и зажмурилась, несмотря на то, что в кромешной темноте и так ничего не было видно.

— И насколько мало?

— Вы мой первый…

— Агррр — зарычал профессор. — С ума меня сведешь, Беккер!

— Простите… — лепетала я, тая от окутавшего меня тепла и запаха.

— Расслабься, малыш, и ничего не бойся.

Профессор ловко подхватил меня на руки и так же ловко на что-то сел. Кажется, на стул. Я оказалась на его коленях, а он между моих ног. Сквозь тонкую ткань платья и колгот явственно ощущалась каменная эрекция.

То ли стон, то ли всхлип сорвался с моих губ, и практически сразу я ощутила на них горячее дыхание Марка. Он осторожно, но уверенно лизнул меня, не проникая внутрь, а затем слегка отстранился, словно ожидая ответных действий.