Почти теряя сознание, я поправил волосыпокойного, его челка упала на лоб, я попытался уложить ее как надо, и рука мояне ощутила ледяного холода, лицо Егора было теплым. Оцепенев от страха, я замернад гробом.

Стукнула дверь.

– Господи, Иван Павлович, – воскликнулвошедший Юрий, – вы один, у открытого гроба! Ну кто разрешил!

– Он… теплый, – прошептал я, – лицо…волосы… упали… а…

Трофимов обнял меня и стал выталкивать иззала.

– Ваня, голубчик, – с жалостью уговаривалврач, – вам показалось, это истерика. Егор умер. А насчет тепла… Вы простосами замерзли, вот вам и почудилось. Ну зачем, зачем вы трогали покойного? Огосподи! Эй, кто-нибудь, сюда…

Я плохо помню дальнейшие события, вроде быпоявилась симпатичная девушка в белом халате, протянула мне рюмочку.

– Пейте, пейте, – велел Юра и почтинасильно влил в меня темную жидкость.

Глаза медсестры были слегка раскосые,«японские», но не карие, а голубые… Вдруг они стали огромными. Я отчетливоувидел небольшую родинку на одном веке и то ли заснул, то ли упал в обморок…

Резкий звук прорезал кромешную тьму. Ямашинально сел и охнул. Немилосердно болела голова, а во рту был мерзкий вкус,словно я поужинал протухшей кошкой. Несколько секунд понадобилось мозгу, чтобыоценить ситуацию. Я сижу на своей кровати в пижаме, на тумбочке разрывается отгнева телефон, не мобильный, а домашний стационарный аппарат, в окошечкеопределителя четко высветился номер звонившего, он мне хорошо знаком, воттолько головная боль мешает сообразить, кто же меня беспокоит посреди ночи.

– Алло, – медленно сказал я, взяв трубку.

– Ваня, – донеслось из тьмы, –слышишь меня?

– Да, – подтвердил я, – это ты,Егор? Что случилось?

Не успев произнести последнюю фразу, я издалвопль. Сразу перестала болеть голова, я вспомнил все: известие о кончине друга,похороны, свою истерику, медсестру с раскосыми голубыми глазами и родинкой навеке…

– Ваня, – повторил Дружинин, – тыменя слышишь?

– Я умер?! Да? Скончался? Мне стало плохо натвоих похоронах, – зашептал я, оглядывая свою спальню, – но этого неможет быть…

– Ваня, возьми себя в руки!

– Да, да, вы кто? Зачем прикинулись Егором?

– Это я и есть.

– Нет!!!

– Не бросай трубку!!! Вдруг не смогудозвониться! Ваня! Это я!!! – заорал Дружинин. – Я попал в ужасноеположение, мне страшно, я могу умереть! Помоги!

– Не может быть, – забубнил я, поражаясьсходству голоса шутника с голосом друга, – невероятно! Я сам видел твойгроб…

– Ваня, ты же заметил, что мой лоб теплый, аЮрка испугался, уволок тебя прочь и потом напоил снотворным.

– Чем? – тупо спросил я.

– Все потом! – закричал Егор. – Всеобъяснения позже, не ровен час связь прервется или батарейка сядет. Ты мневеришь?

– Нет, конечно, покойник не может звонить измогилы.

Из трубки прозвучал смешок.

– Ты даже и не представляешь, насколько прав!Помнишь Ригу, дом отдыха и девушку, рыжую… ну? Кто потом бегал лечиться, а?

Я онемел. Был, был в моей биографии неприятныйслучай, но рано или поздно любой мужчина может оказаться в подобной ситуации.

Мы с Егором поехали отдыхать в Латвию, котораядля советского человека являлась почти заграницей, выпили и, уж простите,купили себе девушку, одну на двоих. Понимаю, что сейчас низко пал в вашихглазах, но из песни слова не выкинешь. Девица оказалась умелой, а мы с Егоромбыли под сильным градусом, поэтому, потеряв осторожность, забыли про изделие №2, да и не опасался народ в то время СПИДа, боялись триппера. Через пару дней уменя и у Дружинина обнаружились неприятные симптомы, поход в туалет превратилсяв пытку… Завершилось наше приключение в кабинете подпольного венеролога,которого нашел Егор. Ни он, ни я, естественно, никому никогда не рассказывали онеприятной коллизии, просто сделали соответствующие выводы и стали осторожнее.И вот сейчас какой-то шутник голосом скончавшегося Егора напоминает мне о давнопохороненном сюжете.

– Ну, пришел в себя? – поинтересовалсязнакомый баритон. – Глянь на определитель номера, прочитай его.

Я почему-то повиновался.

– Семьсот двадцать один, двадцать один…

– Во, во, – перебил голос, – узнал?Спасибо, что сунул сотовый мне в гроб, а то бы кирдык котенку!

У меня в башке словно взорвалась граната. Ясообразил, отчего так хорошо знаю цифры на определителе, это же мой собственный«красивый» номер, купленный расточительной Норой у телефонной компании. Своемотовство хозяйка оправдывала очень просто:

– Я не способна запомнить много цифр кряду,каждый раз буду мучиться, пытаясь соединиться с тобой, а так, заплатилавсего-ничего, и все в порядке!

Я на самом деле, находясь на пике эмоций,положил в гроб сотовый, естественно, забыв вынуть сим-карту. Мобильный зарыливместе с телом, и вот сейчас получается…

– Ваня, очнись, – потребовал Дружинин.

Я громко икнул.

– Ты способен восприниматьдействительность? – настойчиво вопрошал друг.

– Ты не умер!

– О боже! Потом все тебе объясню! Если непоторопишься, то тогда уж я точно окажусь на том свете! Кондиционер покаработает, тут все без обмана, но винты закручены, и телефона не оказалось…Немедленно езжай на Старое Наташкино кладбище.

– Сейчас ночь!

– До утра я могу не дожить, вдруг кондиционерсломается.

– Где?

– В моем гробу!

Я вцепился в тумбочку.

– Ты в могиле?

– Да.

– На погосте возле деревни Наташкино?

– Верно.

– Но…

– Ваня, – перебил меня Егор, –сейчас не время, все подробности потом. Главное никому ни слова! Дело следуетпровернуть тихо.

Из трубки пошел треск – очевидно, батарейкастремительно разряжалась.

– Сюда, – пробивался сквозь помехи голосдруга, – скорей… сарай… в нем лопаты… тут никого нет… кладбище неохраняют… Ваня, вытащи меня, умоляю, Ва…