Оборотень покосился на сундук. Может, там есть хоть что-то о том колдовстве, что связало его волка?! Может, есть зелье, которое снимет это заклятье?!

- Ижка! – послышался за окном противный бабский голос. – Ну сама подумай, кто тебе лучше подойдёт? Он и работящий, и сильный, и… И вообще, не тебе, бесприданнице, носом крутить! А он ходит, порог обивает…

- Баб Явга, - резко отозвалась ведьма. – Не вам считать моё добро и подбирать мне мужа. Моё приданное – моим и будет. А за первого встречного не пойду.

- Ты носом ещё покрутишь – и беду в дом накличешь. Ивек пока терпит твоё упрямство, а если…

Ярр поднялся и осторожно выглянул в окно. Внутри клокотала злость, даже ярость. И только её предупреждение, чтобы во двор не совался и никому на глаза не попадался, останавливало его от того, чтобы выйти и заткнуть бабке рот.

- А если… вот тогда и думать буду, - резко ответила Ижка, - А вам, бабушка, о сердце своём волноваться надо, а не о моих делах сердечных.

Яррей улыбнулся. Добрая, никому в помощи не откажет, а на себе кататься не позволит.

И едва Ижея стала приближаться к дому, снова лег на кровать. Иначе опять ругаться будет. Хоть ему и нравилось, как она ворчала. Как сдувала прядь с лица…

Ижка вертела в руках одолженное у Маришки зеркало и не представляла, как подступиться с ним к Яррею. Не скажешь же: «Повернись-ка так, чтобы я на тебя через зеркало посмотрела. Хочу убедиться, что ты не оборотень!»

Глупо как-то. А поймать его отражение, вроде и случайно, всё не получалось. Яррей словно чувствовал – отворачивался.

Да и сама Ижка не на то смотрела.

С самого утра, осмотрев рану чужака, знахарка заключила – вставать уже можно. И расхаживаться тоже. Понемногу. Но только никаких резких движений. Во всём должна быть мера.

Чужак тут же попросил таз и хоть немного воды. Это правильно. Бабушка тоже говорила, что болезни уходят за текучей водой. И лучше бы искупаться в речке, вот только днём нельзя – вдруг кто увидит. А ночью Ижка боялась, что не увидит она, как её подопечный удумает тонуть. Не так она была уверена в его силе.

Потому идею с тазом поддержала. Вот только теперь, глядя, как Яррей обмывается, раздевшись до пояса, травница взгляда оторвать не могла. И какое-то странное чувство растекалось по венам. Почему-то когда лежал чуть ли не в чём мать родила, Ижке не хотелось его разглядывать. А теперь...

Ижея поймала себя на том, что хотелось бы не только смотреть, но и прикоснуться к загорелой коже, стереть капельки воды, свернувшиеся на спине.

А после моргнула и отругала себя. Не о том она думала. Ох не о том…

И всё же настойчивым шёпотом память повторяла его слова: «Не прогонишь – не оставлю!» И сердце стучало так, что казалось, вот-вот вылетит. А ведь что ей было о нём известно, чтобы верить, чтобы так волноваться? Нужно было выбросить эти глупости из головы... а не получалось.

Травница, в который раз за утро, сама себя одёрнула, поправила косу и положила зеркало в бабушкин сундучок. Пора бы начать своим его   называть, но всё как-то язык не поворачивался.

Но едва повязала голову платком, как кот вспрыгнул на лавку и затанцевал, прохаживаясь взад-вперёд.

- Мр-мяу! – протянул Малёк, потёршись о спину ведьмы. – Мня-у!

- Что опять? – вздохнула Ижея, понимая, что не к добру кот волнуется.

Яррей насторожённо выглянул в окно. И только после обернулся к Ижее.

Залаял Шустрик – прежде, чем чужак успел что-то сказать.

Ижка цапнула тёплый платок, завернувшись в него на ходу, выскочила из дома, чувствуя на себе взволнованный взгляд Яррея.

У калитки стояла мать Ивека, тётка Дарена. Женщина она была ещё не старая. В прошлом году мужу седьмого ребёнка родила. И снова мальчика.

Вообще, тётка Дарена была не лучшего характера женщина. Мимо неё не проходила ни одна сплетня, ни одна склока, да и сама она часто причиной всяких ссор становилась.

Потому появлению её в своём дворе Ижка не обрадовалась, чтобы не сказать хуже.

Точно из-за сына скандалить пришла.

Но и травница сдаваться не собиралась. Замуж нужно по любви ходить, а не всю жизнь потом от мужа нос воротить.

- Ижейка! Доброго тебе утра! – миролюбиво поздоровалась мать Ивека.

Отчего Ижка немного сбилась с настроя. Как-то не так она представляла себе встречу с Дареной. Чего угодно ожидала, даже что тётка с ухватом на неё побежит, но только не такого.

- И вам… - насторожённо отозвалась Ижка, пока не решаясь приближаться.

- Ой, Ижеюшка, когда же оно доброе будет, утро-то?! – завела Дарена, войдя во двор и захлопнув за собой калитку.

Шустрик вмиг залился лаем, а Малёк, потёршись о ноги, сел рядом на крыльце, словно желал лично выслушать просительницу.

- Что случилось?! – нахмурилась Ижея, но только теперь заметила и тёмные круги под глазами, и сероватый цвет лица. – Нездоровится вам?!

- Нездоровится… - вздохнула тётка. – Уже неделю младший наш как от захода солнца проснётся, так с первыми петухами только уснёт. Всех измучил. Ни сна, ни покоя. И что ни делала… Днём спать не даю. Ночью укачиваю. А нет. Не спит.

- А днём как себя ведёт? – спросила Ижка.

- Хорошо ведёт. Спит или играется.

- И ест хорошо?

- Да. И ест, и пьёт. Богатырь вырастет. Если спать начнёт ещё нормально, - затянула тётка, намереваясь тут попричитать, но Шустрик ей в тон завыл, и тётка передумала. Собралась и посерьёзнела.

Ижея поджала губы. Так сразу сказать сложно было. Листая бабушкину книгу накануне, она что-то и видела о том, что есть нечисть такая, что детям ночью спать не даёт. Но разве днем её увидишь? Да и выяснить ещё надо… Может, просто болит чего!

- Тёть Дарена, вы ступайте домой, а я с заходом солнца приду и посмотрю, что сделать можно.

- Ох, спасибо тебе, Ижейка… - начала Дарена.

- Пока не за что благодарить, - отмахнулась Ижка, намекая, что пора бы тётке и домой уже. К детям.

Благо тётка была сообразительна. И, раскланявшись, шмыгнула в калитку, малым не бегом направляясь к деревне.

А у Ижейки внутри всё сжалось от дурного предчувствия.

Солнце катилось к закату, на улице стремительно темнело, а у юной травницы в  груди затягивался тугой комок тревоги.

И не потому, что она думала плохо о Дарене или даже Ивеке. Не оттого, что боялась не справиться с нечистью или болезнью, мучившей маленького Тамира. А переворачивалось что-то в душе от тяжёлого взгляда Яррея.

- Ты куда собралась в ночь? – мрачно поинтересовался Ярр, глядя как Ижейка в сумку складывает зелья, заготовленные ранее, книгу ведьминскую и ещё кое-какие мешочки. В этом деле что угодно могло пригодиться, учитывая, что Ижка и не знала, с чем дело имеет.