Так что надо решать всё быстрее. И разведывать. К тому же я поспешила с выводами, считая, что без большого числа кандидатов, уже начавших служение Ордену, не у кого выспросить информацию: у нас остался привратник.

Он спит здесь же, в бараке, и если его как бы невзначай разбудить, а потом изобразить бессонницу, можно вывести мужчину на вполне доверительный разговор.

Прекрасно помня расположение коек в бараке, я без труда пересекаю темноту, ни разу ни обо что не споткнувшись. Приникаю к двери… тихо, только дождь шелестит, шлёпает по крыше. Теплом наполняется метка Элора, и я понимаю, что за раздумьями провела многовато времени, он опять забеспокоился.

«Всё в порядке!» — снова кричу, чтобы мой посыл долетел по ослабленной магической связи.

Выскальзываю в маленький холл. Он озарён масляным светильником. Огонёк дрожит на сквозняке, рождая из предметов причудливые тени: что-то косое и тёмное, словно паук на полу — это от стула. Набычившийся краб — тень стола. Покосившееся мёртвое дерево — вешалка.

Маленькая кухня расположена с противоположной стороны спального зала, как и каморка привратника. Вдохнув, я чуть напрягаюсь и изображаю чих. Шмыгаю носом. В такую погоду неудивительно, что кто-то простыл. Чихаю снова. И ещё раз. После третьего из каморки доносится звук глухого падения.

Дверь распахивается, и привратник выскакивает с палкой наперевес. Пустая глазница со сна не покрыта повязкой и демонстрирует измятую, грубо перехваченную стежками кожу.

— Простите, — делаю я самое виноватое лицо и снова чихаю. — Я не хотел вас разбудить…

* * *

Ментальные способности… как же мне не хватает ментальных способностей. Я бы ими в один миг влезла в голову сидящего напротив мужчины всего сорока лет от роду и всё бы узнала.

А вместо этого приходится пить дрянной чай на горьких травах и слушать историю чужой жизни. Я много историй знаю. Намного больше, чем хотела бы. Именно поэтому не могу нормально воспринимать то, что существа рассказывают сами о себе.

Они лгут. Преувеличивают и преуменьшают. Память устроена хитро, порой она так искажает воспоминания, что их хозяин начинает верить в вольно или невольно придуманное, так что даже по голосу не поймёшь, что он рассказывает неправду, и только глубокое ментальное проникновение может с некоторой долей вероятности дать истинную картину.

Поэтому мне совершенно неинтересно, кто и что про себя рассказывает.

Но сейчас приходится демонстративно внимать. И довольно долго: привратник Карамаш начинает с сопливого детства, когда он бегал по Борхе простым карманником и даже не думал становиться на столь праведный путь, как служению ордену Чистоты.

А потом ему помог благородный инквизитор, Карамаш собственными глазами увидел опасность скверны, понял, что мир надо очищать, явился в услужение, выслужился до дознавателя. И чуть ли не сразу столкнулся с сильным коварным магом. Неравный бой закончился потерей глаза, множеством шрамов и переломами, из-за которых Карамаш больше не может держаться в седле, поэтому решил помогать молодняку советами и поддержкой, чтобы они попадали на службу и исполняли её тщательно.

И всё бы ничего, но судя по тому, что искалечивший его маг был быстр, когтист и пил кровь, столкнуться Карамаш мог с собственными нанимателями. Если, конечно, предположение верно, и Орденом управляют вампиры.

Наконец, Карамаш выплёскивает всё, что он так хочет рассказать о себе, о правильном пути, важности Чистоты и плохих, очень плохих одарённых, которых они тут называют осквернёнными, мне можно, наконец, действовать дальше. Ведь моими короткими подбадривающими фразами с нотами управления, полумраком, светом разведённого для заваривания чая очага создана очень дружественная атмосфера, в которой так и хочется делиться сокровенным.

Потом ни сам Карамаш, ни менталисты, если таковые решат проверить его воспоминания, не заметят странности в том, что он расскажет мне правду обо всём, что знает, и свои домыслы.

— Понимаю, я ещё не доказал свою верность Ордену, но мне кажется… — Я стыдливо опускаю взгляд. А затем вскидываю его на Карамаша. — Мне кажется, что-то происходит. Что-то не так. И этот дождь, и нападение на тракте совсем рядом с Борхой. Вы не подумайте, я не боюсь и не собираюсь сбегать, но когда знаешь о проблеме, с ней легче бороться. Легче помочь Ордену. Вы мне поможете? Вы расскажете, к чему надо готовиться.

Последнее — не вопрос. Директивное утверждение.

Карамаш вздыхает, морщинки на его рано постаревшем лице углубляются, единственный уцелевший глаз чуть тускнеет от задумчивости.

Покряхтев, Карамаш оглядывается на дверь. Проверяет, плотно ли закрыты ставни на окне. Снова кряхтит, постукивая себя по колену:

— Проблема в том, что и рассказывать вроде как не о чем. Всё было как всегда. Порой чуть хуже, порой чуть лучше. Ничего не предвещало беды. А потом всё пошло не так. В ордене Чистоты, в самом его сердце. А потом и везде… — шепчет Карамаш, выпучивая единственный глаз.

Из-за его интонаций и дурного предчувствия у меня снова зудит, начинает вылезать чешуя, я едва успеваю её сдержать.

— О чём вы? Расскажите, — прошу я шёпотом, но с теми же нотами управления.

Моргнув, Карамаш снова оглядывается и наклоняется над столом, чтобы оказаться поближе ко мне:

— Мне кажется, многие инквизиторы куда-то пропали. Просто одним махом. За ночь. Словно их извёл кто.

— Да неужели, — шепчу я уже без нот управления, вся внутренне напрягаясь: неужели Аранские слишком затянули с миссией в Киндеон, и вампиры узнали об этом, ушли?

Но почему? Ведь здесь они сильнее…

Или они не ушли, а затаились?

А если ушли, их уход может быть связан не с нами, а с тем, что в другом месте им оказаться выгоднее и нужнее, чем поджидать нас здесь.

Какой из вариантов правильный? Или ни один?

Больше ничего ценного из Карамаша вытянуть не удаётся: да, оставшиеся инквизиторы в шоке, ужасе, никто не знает, что делать, где и как искать пропавших.

— Поэтому и набирают всех подряд, — Карамаш раздражённо отмахивается и сносит рукавом чашку. Я успеваю поймать её в полёте и ставлю обратно на стол, но сверкающий глазом Карамаш этого будто не замечает. — Даже самое отребье приняли, на которое в другое время и не посмотрели бы. Неграмотных! Ужас. Куда катится мир?! И ещё дождь этот нескончаемый!

Он ещё жалуется на ломоту в костях от непогоды, но я слушаю в пол уха. Недомолвки, странности поведения инквизиторов — всё складывается в стройную картину.

Если Орденом управляли Неспящие, полторы недели назад они ушли, оставив главную обитель Чистоты и ничего никому не сказав. Естественно, это вызвало панику у непосвящённых в ситуацию инквизиторов: в один миг они лишились всей верхушки. И теперь в растерянности, им срочно нужно пополнить свои ряды, поэтому принимают всех подряд, чтобы провести кадровую замену: тех, кто может занять верховные места, переводят на них (хотя скорее не переводят, а каждый отвоёвывает себе местечко повыше и потеплее), их места в свою очередь должны занять инквизиторы рангом пониже. А на места тех инквизиторов придут дознаватели. В дознавателей повысят нынешних учеников высшей ступени, но тогда понадобятся люди на их места — тут-то и пригодятся новобранцы.