— Кто такие?

— Ученики, — лукавлю я. — С посланием для него.

Посопев, старик задвигает створку, а через мгновение дверь бесшумно открывается. Свет из холла на миг ослепляет меня своей яркостью, а затем я вижу и одноногого привратника-старика с костылём, и просторный холл, и четырёх людей, переговаривающихся возле колонны.

— Лерой, — оборачивается к встревоженно-усталым мужчинам привратник. — Тут к тебе посетители.

Один из мужчин разворачивается и направляется к нам. За моей спиной шикает Элор, и воздух наполняется ароматом раскалённого металла.

В этом мире Ланабет была слепа, и она, возможно, не знала, что инквизитор Лерой редкостный красавчик. И, судя по сопению Элора, хорошо, что она об этом не упоминала.

— Приветствую вас, страж Чистоты, — склоняюсь я в почтительном поклоне.

И остальные тоже кланяются. Даже Элор, хотя ему подобные расшаркивания перед человеком совсем против шерсти.

— Что-то случилось? — Лерой спрашивает с усталой, но всё же искренней обеспокоенностью.

Взгляд его изумрудных ярких глаз очень цепок. Он довольно ровно осматривает меня и ещё двух учеников, чуть поводит бровью при взгляде на Элора, наверняка скорчившего не самое любезное выражение лица. Раскалённым металлом пахнет острее, и я мысленно восхищаюсь тем, что Элор при такой резкой реакции на красивого мужчину рядом со мной до сих пор стоит на месте и даже не рычит.

— Да, — отвечаю я, отвлекая Лероя от Элора, и добавляя в голос низких нот, чтобы сделать его привлекательней, значимей.

Лерой сразу же переводит взгляд на меня и уточняет:

— Что именно?

— Наша знакомая, — я указываю на двух моих коллег по прикрытию, — сказала обратиться к вам. Ланабет. Слепая.

У Лероя чуть расширяются зрачки, и мышцы лица на несколько мгновений будто каменеют:

— С ней всё в порядке?

— Да, она чувствует себя просто замечательно, — прохожусь я по нему нотами управления, не оставляя ни малейшего шанса усомниться в моих словах. — Она сказала, что вы можете поспособствовать нашему поступлению в ученичество. Сказала, что вы поможете.

Последнее хоть и выглядит простой фразой, по сути довольно сильная установка.

Но даже так Лерой не бросается помогать: хмурится, и морщинка между ровных густых бровей углубляется сильно, во взгляде появляется обеспокоенность.

— Случилось что-то, о чём нам стоит знать? — Я чуть подаюсь вперёд, доверительно смотрю ему в лицо, приоткрываю губы, всем своим видом показывая, что готова внимать. — Расскажите. Понимаю, это может быть тайной инквизиции, но что-то странное происходит, и мы, простые пока люди, должны об этом знать. — Даже не имея возможности проникнуть в его разум, я благодаря прежнему опыту угадываю, что у Лероя идёт сильный конфликт между желанием подчиниться и внутренним сопротивлением, поэтому сбавляю давление, чтобы он не сорвался. — Если не можете рассказать всё, то хотя бы намекните. Чтобы мы были готовы. Чтобы мы могли помочь… защитить себя.

— Лерой! — раздражённо окликает его инквизитор с сединой. — У нас много дел.

Второй инквизитор — с болезненно красным носом и густой бородой — решительно направляется к нам:

— Кто эти люди и чего они хотят? — Его решительные шаги буквально звенят в просторном холле. — Что они здесь делают в такое время? Почему сюда пускают не пойми кого?!

Привратник шумно вдыхает.

— Мы пришли проситься в ученичество, — и подходящего инквизитора я тоже бью нотами, заставляющими верить сказанному. Склоняюсь. Следом кланяются двое моих спутников. Элор делает это с небольшим запозданием, на миг заставив меня поволноваться. — Мы хотим нести людям доктрины Чистоты и защищать человечество от осквернённых, мы готовы жизнь свою отдать служению. Надеюсь стать вам полезным.

— Надеюсь стать вам полезным, — нестройным хором повторяют мои спутники.

Кроме Элора, конечно, который изображает лишь нашего знакомца. И почти сразу этот новый инквизитор, подошедший к Лерою, отмечает:

— Ладно, вы трое ещё можете надеяться на ученичество, хотя мы предпочитаем брать юношей помоложе, но этот уже явно перерос время поступления, — он взмахивает в сторону Элора.

— Я решил проводить ребят до места и убедиться, что они в безопасности, — поясняет Элор, почти правдоподобно изображая почтение. — Мы ехали в одном обозе. Слышали всякие разговоры, видели разорённую деревеньку совсем недалеко отсюда. Я подумал, что сейчас может быть небезопасно даже в городе. Да и грабители вряд ли позарятся на четырёх человек.

— Понятно, — бросает заинтересовавшийся им инквизитор и оглядывает меня. — Значит, в ученики пришли проситься. Сейчас это как нельзя кстати…

Сейчас я могла бы ощутить всеобщее напряжение. Уверена, остальные настораживаются от этой фразы, но я не чувствую ничего, кроме невыносимого одиночества. И аромата раскалённого металла.

— Хайн, — в интонациях Лероя что-то странное, не вполне читаемое. — Пусть уходят. Сейчас не до них.

— Ну почему же, — довольно и зло одновременно отзывается Хайн. — Сейчас самое время. Нам понадобятся все. — Хайн снова оглядывает нас. — Молодые, но не слишком юные, и крепкие. Отправляйтесь в бараки, сейчас я дам вам пропуска.

Развернувшись на каблуках высоких сапог, он направляется к одной из окованных железом дверей.

— Хайн… — окликает его Лерой, но тот лишь отмахивается, сверкнув драгоценным перстнем на пальце. И когда исчезает за массивной дверью, Лерой разворачивается к нам. — Уходили бы вы.

Элор дёргается, но ему удаётся сдержать себя, и он молчит, не тянет нас прочь, не рычит.

— Почему вы хотите, чтобы мы ушли? — снова я перехожу на доверительный тон, делаю внимающее выражение лица. — Что случилось?

Но Лерой мнётся. Ничего себе у него сила воли: он ведь явно желает предостеречь нас, рассказать нечто важное, но с установкой сделать это борется. И лишь сильнее разжигает моё любопытство:

— Скажите, мы сохраним это в тайне. Обещаю.

Тут же мысленно одёргиваю себя: не надо слишком усердствовать с нотами управления, а то примут меня за колдуна, и начнутся всякие проблемы.

— Это опасно, — наконец произносит Лерой, но тут из глубины здания возвращается Хайн, неся в руке, как я понимаю, деревянные пластинки с метками поступающих в услужение для проверки на пригодность стать учеником.

Ученикам полагаются медные пластинки. У дознавателей серебро. У инквизиторов — золочение.

— Держите, — стремительный, резкий Хайн подлетает к нам и каждому кандидату бросает по монете. — Поспешите, пока там не закончили молитву и не легли спать, вам за шум спасибо не скажут. Завтра придёте вместе со всеми сюда, посмотрим.