– Ха-ха-ха! – раздается опять.

– Башлык! Расскажите о кулугурах, которых вы видели на кулацкой точке! – слышен голос из темноты.

– Это не смешно! – резко отвечает Ильин. – Там, на хуторе Крепенький, кулугуры показали хороший пример: надеяться только на себя. Иначе – смерть! Помню, ночью началась страшная гроза, страшный ливень. Кулугуры сидят в своей землянке, на них вода льется, а они молятся вслух и говорят, что это – кара Божья за их грехи. А могли бы бежать, пользуясь темнотой, ведь охраны на хуторе было мало! Не бежали! На следующий день их увезли – как членов семей врагов народа. Это – пример. Так что сражайтесь до последнего, как бы тяжело ни было! Как говорится, хенде нихт зенкен! То бишь – не опускай руки!

Очень точно сказано у Иоганна Гете в «Фаусте»: «Вер мер махт хат, хат рехт! То бишь «в ком больше силы, тот и прав!». Встретите фашиста, обязательно напомните эту цитату!

Ильин пришпоривает коня, выезжает вперед, к авангарду. Отпустив поводья, он закрывает глаза. Перед ним – яркая картина «кулацкой точки».

1933 год. Хутор Крепенький (невдалеке от станицы Березовской). Землянки, в которых живут репрессированные. Две хаты, в которых ночует охрана. Большой дом коменданта лагеря. Он, одиннадцатилетний подросток, идет по хутору. Видит лежащего в пыли худого пацана. Тормошит его:

– Ты че? Тебя как звать?

– Петер я. А фамилия – Фриц. Голод у нас! Не могу идти!

– Да мы – тезки! – восклицает Петр, приподнимая пацана и усаживая на землю. – Ты чей? Откель будешь?

– Из Березовки. Немцы мы. Донос написали, что отец читает немецкие книги. У нас большая библиотека: Гете, Шиллер. На немецком языке. Вся станица приходила. Удивлялись. А читать не могли. Немецкий язык ведь. Может, поэтому донос. Отца арестовали. Нас с мамой – сюда.

– Понял! Вы – из Республики немцев Поволжья! Батя твой – инженер Фриц! Известный человек! Как не знать? Железную дорогу строить приехал. Как заарестовали, строительство «железки» и остановилось! Только насыпь да «быки» – опоры для мостов и остались. Бурьяном да ковылем все поросло! Наш сосед очень тужит, что батю твово заарестовали. Помог ведь хату поднять, как венец подгнил. Чуток еще, и хате – хана! Может, ошибка, шо батю твово заарестовали?

Петр подружился с Петером. Украдкой приносил ему хлеба, другой еды. Вместе они сидели в схроне, оборудованном в зарослях пыльной сирени и крапивы, рассказывая друг другу истории. Петр просил научить его говорить по-немецки. Нравился язык четкостью, лаконичностью, торжественностью.

– Как будет «Отечество»?

– Фатерлянд. От двух слов: «отец» и «страна». Мой фатерлянд – не Германия, а станица Березовская. Здесь я родился…

Петер пересказывал Петру содержание книг, которые были в их библиотеке. Особенно – Иоганна Гете.

Петр переспрашивал и записывал понравившиеся фразы Гете. Потом он повторял, специально для Петера. Особенно часто:

«Вер мер махт хат, хат рехт!» («В ком больше силы, тот и прав!»)

Каждый день повторял, чтобы подбодрить друга:

– Wir müssen überleben!

Петер как сын инженера знал основы инженерных наук. Восторженно говорил об Архимеде и его знаменитой фразе: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю!»

– Архимед вывел закон равновесия: Усилие, умноженное на плечо приложения силы, равно нагрузке…

– Сразу не соображу! – отвечает Петр. – Но смысл понятен. Ты меня навел на мысль! Наш рукопашный бой казачий спас основан на принципе этого самого рычага и другой архимедовой «механике»!

– Зеркальце у тебя есть? – как-то спросил Петер.

Петр удивился, но принес два зеркальца, картон, ножницы.

Петер тут же смастерил такое невиданное для станичников чудо, как перископ. Его установили в своем схроне и наблюдали за подходами, записывая увиденное в дневник.

Охрана не замечала их похождений. Заметил лишь один заключенный, находившийся там на пересылке, – Константин Иосифович Недорубов. Его, председателя колхоза на хуторе Бобры, осудили за то, что разрешил колхозникам брать на еду оставшееся после посева зерно. Наказание – десять лет лагерей! «Скидка» как Герою Гражданской войны: отбывание наказания невдалеке от дома – в спецлагере «Волголаг». Герои там нужны – рыть Волго-Донской канал. На Кулацкой точке Недорубов ожидал пересылки.

Недорубов подсказал Петру много хитростей казачьего рукопашного боя. Благо, отец Петра не мешал такой учебе. Наоборот, поощрял. Знал ведь, что знаменитый земляк Недорубов осужден совершенно абсурдно. Ну и льстило ему, что полный Георгиевский кавалер родился в один день с его сыном Петром – 21 мая.

Петер и его мама, как и другие заключенные хутора, от голода уже не могли ходить. На хуторе начался мор.

Охранники совершают обход землянок. Выносят умерших от истощения людей, сбрасывают в яму.

Петр видит: выносят маму Петера.

– Баба ишо малость того, шоволится! – говорит охранник. – Назад волочить?

– Чаво там! Все одно падохнет! Давай в яму! – отвечает другой.

Из землянки показывается Петер. Качаясь от слабости, хватается за сапог солдата, кричит:

– Мама живая, отпустите!

Охранник бьет мальчишку ногой в голову, отшвыривает:

– Щас тебя закопаем!

Они грубо хватают женщину за ноги и руки, утаскивают и бросают в яму с умершими людьми. Взяв лопаты, закидывают землей.

Когда они уходят, Петр подбегает к лежащему без сознания другу, тормошит его. Волочит в их схрон, оборудованный в зарослях сирени.

Приказывает:

– Сиди, никуда не выходи! А то убьют! Маму не спасти! А тебе надо выжить! Как ты меня учил: «wir müssen überleben»! «Du musst überleben» (Ты должен выжить!). Хенде нихт зенкен! Понял?! Сиди здесь, не вылезай! Они же убьют тебя! Вечером сбежим!

Сам же, взяв у отца коня, поскакал к реке Медведице. Перебрел на другую сторону, к хутору Бобры. Зашел к верному другу, Николаю Пшеничному, чтобы тот спрятал Петера. Тот немедленно согласился. Сказал, что подберет время и переправит юного немца к своим родственникам под Саратов. Там ведь целая Автономная Республика немцев Поволжья!

Начало вечереть. Петр попросил отца разрешения прокатиться на его коне: «Жара спала! Самый раз выгулять коня!»

Петр несколько раз специально проезжал мимо охраны хутора, чтобы они привыкли к его скачкам.

В темноте посадил Петера на коня впереди себя и ускакал в степь. Охранники даже не повернулись.

Пять километров они скакали молча. Остановились у реки Медведицы. Петр знал все мелкие места и броды в округе.

Петер настолько ослаб, что его приходилось тащить волоком по воде. До середины реки они дошли благополучно. Но потом мель неожиданно закончилась. И друзья резко провалились в пучину омута.