Солдаты заводят санинструктора Олю, крепко держа за руки.

– Дракин, давай ей провод на шею! – командует майор.

Дракин резко расстегивает у девушки ворот гимнастерки.

– Смотри, синяки! Ильин ночью старался! – злорадно шипит майор.

Дракин прислоняет оголенные провода «динамо» к шее Оли, нажимает на кнопку «Подрыв».

Оля вскрикивает от боли.

Майор злорадно ухмыляется:

– Ильин с тобой ночью был? Отвечай быстро!

Ильин злится, что не может помочь. Матерится про себя. Думает, что делать.

Солдат, охраняющий сарай, внимательно прислушивается.

Метрах в пятидесяти стоят бойцы разведвзвода Ильина, тихо разговаривают. Дорофеев:

– Командира расстреляют! Надо спасать!

Аханов:

– Разоружаем энкавэдэшников. На их грузовике уходим!

Дорофеев:

– Прикрой меня! Я пошел!

Он медленно подходит к сараю. Открывает дверь.

Часовой, держащий Олю, бросает ее руку и вскидывает ППШ. Но говорит как-то неуверенно:

– Стой! Стой! Стреляю!

Дорофеев властно и жестко приказывает:

– Спокойно! Смотри на палец!

Поднимает указательный палец правой руки, медленно ведет вниз по окружности:

– Падай! Падай!

Как под гипнозом, часовой падает в направлении, указанном разведчиком.

Удар ладони – в шею Дракину. И тут же – майору. Те падают как подкошенные.

Солдат, держащий Олю, поднимает руки вверх. Испуганно говорит:

– Не бейте меня!

Дорофеев в упор смотрит на него. Жестко командует:

– Спать!

Солдат падает на пол, засыпает.

Дорофеев быстро режет веревки на руках Ильина, говорит:

– Башлык! Надо уходить, расстреляют вас, как тех солдат!

– Вяжем их! И медленно, очень медленно выходим! – вполголоса отвечает Ильин.

Связав майоров и часового, они вместе с Олей не спеша выходят. Ильин картинно потягивается, зевает.

Около грузовика с энкавэдэшными солдатами уже стоят разведчики его взвода – оставшиеся в живых десять человек.

Мгновенно разоружив солдат НКВД, разведчики подбегают к грузовику. Рывком открывают дверцу кабины и выбрасывают водителя. Быстро запрыгивают в кузов. Оля тоже запрыгивает в кузов.

Энкавэдэшники растерянно смотрят вслед стремительно исчезающему грузовику. Они не поняли, что случилось.

Ильин – в кабине. Командует, держа в руках карту местности:

– Давай левее, прямо через степь. Там – Башсыз.

– Башлык! Машина! – кричит водитель.

– Вижу! – Ильин всматривается в движущийся навстречу грузовик, накрытый тентом. – Вроде санитарка! Или диверсанты «Бранденбурга»?! Тормозим!

Встречный грузовик (на тенте – большой крест), без лобового стекла, пытается уйти в сторону.

Ильин командует водителю:

– Тормози! Смотри, нет стекла! Диверсанты! Всем залечь, рассредоточиться. Стрелять на любое движение!

Он выпрыгивает и стреляет из ППШ поверх кабины «санитарки». Видит испуганные глаза девушки-сопровождающей.

Грузовик останавливается. Водитель не выходит. Что-то говорит девушке. Та открывает дверцу, медленно выходит. На лице – сильный испуг. Она медленно идет к Ильину. Затем резко падает на землю и громко кричит:

– Немцы! Немцы!

Водитель «санитарки» вскидывает автомат, но выстрелить не успевает. Стрела арбалета, выпущенная разведчиком, сражает его.

Ильин бросается на землю. Перекатами быстро меняет места, стреляя по самому верху «санитарки».

Его бойцы стреляют. Дыры покрывают борта грузовика.

– Не стреляйте, мы свои! – несется оттуда истеричный голос.

– Прекратить огонь! – кричит Ильин.

Стрельба затихает. Ильин громко командует:

– Выйти из машины! Руки вверх! Стреляем без предупреждения!

Полог грузовика поднимается, спрыгивают трое солдат в советской военной форме. Поднимают руки.

– Мы – свои! – кричит один.

– В сторону от машины! Лечь на землю лицом вниз, руки за голову! – командует Ильин.

Те ложатся. Подбегают бойцы. Одни ловко связывают «пассажиров», другие осторожно заглядывают в кузов:

– Пусто!

– Это немцы! – кричит медсестра (сидевшая рядом с водителем «санитарки»). – Они напали на пост воздушного наблюдения, оповещения и связи № 1442. Это район зимовки местного колхоза.

Она заплакала:

– Эти фашисты изнасиловали и закололи штыками четырнадцать девчат с поста. Я видела их, всех в крови, когда фрицы вызвали машину медсанбата. Сказали, что немцы бросили на пост бомбу, нужно вывезти раненых. Мы приехали. Водителя они убили. А меня заставили показывать путь. Они хотели ехать в Элисту. Сказали, там – немцы, им сдадутся.

– Не верьте ей! – кричит один из связанных. – Нас самих на посту чуть не расстреляли!

– Рот закрой! – оборвал его Ильин. – Документы где?

– Нету ничего! – отвечает тот. – Мы попали в окружение, и весь батальон погиб.

– Фамилия, имя! Номер воинской части! Где попали в окружение?

– Еремеев я, Николай. Воинскую часть не знаю, мы не успели дойти до части, нас окружили фрицы. Вот мы и прорывались.

– Брешешь! Не было таких окружений!

– Нет, не здесь! Под Сталинградом нас окружили! Почти всех постреляли! Мы вырвались, две недели уже идем!

– Еремеев! Документы где, еще раз спрашиваю! Ты – дезертир? – спрашивает Ильин.

– Башлык, уходить надо! Погоня едет! Пыль видна! – говорит один из разведчиков, вглядываясь в степь.

– Бойцы, колеса у «санитарки» проколоть! – командует Ильин. – Загрузить диверсантов!

Поворачивается к медсестре:

– Сестренка! Стрелять умеешь? Возьми винтовку! Кто из кузова прыгнет – стреляй! Сейчас приедет майор-особист, Решетов фамилия. Ему все расскажешь. Он любит расстреливать дезертиров! Всем в машину! – командует он бойцам, запрыгивая в кабину. – Хоть немного, но задержит сестричка майора!

Их грузовик срывается с места.

Через километр рядом с дорогой видны окопы, на брустверах которых окровавленные тела девушек наблюдательного поста.

Неожиданно над ними пролетает на бреющем полете пара штурмовиков Ил-2. Развернувшись, они атакуют машину Ильина, стреляя из пулемета. Фонтанчики от пуль пляшут совсем рядом.