— Можно покататься?

Даниэль поднял брови.

— Может быть, стоит одеться сначала и вынести велосипед на улицу? — предложила Пенни.

— И к тому же тебе необходимо получить свой новый розовый шлем, — добавил Даниэль.

Габи побежала искать шлем, оставив Даниэля с велосипедом.

— Это действительно потрясающий подарок, Дэнни, — сказала Пенни.

Как только его ласкательное имя слетело с ее губ, Пенни почувствовала, как краска залила ей лицо. Как бы то ни было, сидеть на кровати в спальне и называть его Дэнни казалось слишком интимным.

— Могу я предложить тебе завтрак? — спросил он.

Пенни собрала раскиданную вокруг себя бумагу.

— Это было бы здорово, — призналась она честно.

— Вафли ты все еще любишь?

Она закрыла глаза:

— Да.

Даниэль готовил вафли для нее каждое воскресенье — с тех пор как они поженились. Каждый раз, когда они проводили выходные дни вместе…

— Помнишь первый раз, когда я сделал тебе вафли? — спросил он низким голосом.

Пенни кивнула, изо всех сил стараясь не улыбнуться.

Конечно, она помнила. Как она могла забыть?

— Это было первое утро, когда мы проснулись вместе. Я ждала в постели, пока ты бегал в магазин.

Даниэль прислонился к стене, не отрывая глаз от Пенни.

Он вспоминал, лаская ее взглядом. В его лице было столько искренности и тепла, что она не могла отвернуться.

— Я приготовил вафли с кленовым сиропом.

— С клубникой, дыней и голубикой, — закончила она, слишком увлеченная воспоминаниями.

— Мы пили кофе, сидя на солнце и болтая обо всем и ни о чем.

Пенни не знала, что сказать. И куда спрятать глаза.

Даниэль по-прежнему наблюдал за женой. Его глаза выражали столько чувств, что предательская нервная дрожь пробежала по ее коже.

— Вы идете? — крикнула Габи из гостиной.

Они продолжали молча смотреть друга на друга, пока Даниэль не ответил дочери:

— Да, через секунду, милая.

Пенни теребила в пальцах лист оберточной бумаги. Казалось, в комнате не хватало воздуха для них обоих.

— Нам надо идти, — сказала она.

Даниэль помедлил, прежде чем, вздохнув, поднял велосипед:

— Да. — Даниэль направился было к двери, но остановился. — У нас были счастливые времена, — не обернувшись, произнес он.

Пенни кивнула, несмотря на то что он не мог видеть ее.

— Лучшие, — прошептала она.

Это были времена, о которых она будет помнить всегда.

Дом наполнился гостями, прежде чем Пенни успела перевести дух. Маленькие дети, друзья, которых она не видела очень давно, и семья Даниэля.

— Пен!

Она обернулась и оказалась в объятиях одной из ее ближайших подруг.

— Сэмми! Как долго ты не приезжала.

Они крепко обнялись.

— Ты выглядишь великолепно! После того, как ты так долго была в пустыне…

Пенни рассмеялась:

— Ну что тут скажешь! Весь день на открытом воздухе.

— Ну как ты? — спросила Сэмми.

— Честно? — Пенни вздохнула. — Я справляюсь, но это сложно. Не знаю, как будет дальше.

Сэмми ничего не ответила. Этого и не требовалось. Они дружили уже столько лет, что не нуждались в словах.

— Мы здесь ради тебя. Не забывай о нас, ладно?

Пенни теснее прижалась к подруге.

— Ты лучшая, — подняв голову, сказала она.

— Кто лучшая? — Габи протиснула голову между ними.

— Эй, с днем рождения, малышка! — Пенни схватила ее за руки и закружила. — Ты показала свой великолепный новый велосипед?

Габи вся светилась от восторга:

— Да. Мальчишки завидуют.

Пенни и Сэмми рассмеялись.

— Мне надо помочь папе на кухне, — сказала Пенни. — Почему бы тебе пока не поиграть?

— Но разве не пора есть торт?

Пенни взъерошила волосы дочурки, а затем слегка оттолкнула:

— Надо еще немного подождать. Пойди повеселись с ребятами.

Сэмми потрепала подругу по руке:

— Я знаю, ты сильная, Пен. Ты преодолеешь все трудности.

Пенни вытерла слезы и пошла на кухню. Она перестала плакать, только когда чуть не столкнулась с Даниэлем.

— Ой! — Сделав широкий шаг в сторону, он освободил ей проход, подняв блюдо с угощением над головой.

— Прости, Дэнни, я хотела сказать… — Она осеклась, вспомнив, что не хотела называть его так. — Тебе помочь? Я не собиралась все оставлять на тебя.

Он улыбнулся:

— Все так рады, что ты дома. Отдыхай.

Его темные волосы спадали на лоб. Ей захотелось развернуться и убежать прочь. Но, собрав всю свою храбрость, она осталась неподвижна.

— Хочешь один, пока детишки все не растащили?

Он опустил поднос и протянул его жене. Пенни взяла крошечный хот-дог и окунула его в соус:

— Вообще-то я еще не проголодалась после твоего завтрака.

Даниэль посмотрел на нее с такой теплотой, что она едва не подавилась.

— Хочешь поставить свечи в торт, а я вынесу его в гостиную? — предложил он.

Больше всего Даниэль хотел, чтобы у Пенни хватило мужества поцеловать его. Только так она должна выяснить, изменились ли ее чувства к нему, сможет ли она все забыть. Чтобы понять, могут ли они вернуть то, что у них было.

Но Пенни не собиралась целовать его. Вместо этого она откусила еще кусочек хот-дога и начала искать в буфете свечи.

— Они в верхнем ящике.

Услышав слова Даниэля, Пенни застыла в неуверенности.

Он подошел к ней сзади так близко, что она могла чувствовать его. Стоило немного расслабиться, отклонившись назад, и она оказалась бы на его сильной груди.

Пенни закрыла глаза, не зная, что делать.

— Здесь, — прошептал он, положив свою ладонь поверх ее руки и направив к нужному ящику.

Пенни не возражала против его прикосновения. Не могла. Ее так давно не касался мужчина. Ее мужчина…

От мягкого дыхания Даниэля на шее у нее чуть не подкосились ноги.

Наконец она увидела свечи, но его ладонь не двигалась, и она была не в силах оторвать свою руку.

— Пенни, — прошептал он.

Она повернулась к нему.