Маг был в черной мантии с золотыми звездами, остроконечномколпаке. Длинные рукава развевались, как крылья издыхающей летучей мыши. В рукесжимал резной посох, отделанный медью и золотом.

— А, лесные варвары, — буркнул Гольш, его глаза смотрелисквозь гостей. — Отбуду на три дня. Живите как жили. Магия вам ни к чему,накормят слуги. Поупражняйтесь сами, у вас уже получается. Вся башня пропитанамагией, даже воздух насыщен чарами. Что-нибудь да получится.

— Получится, когда загнемся вовсе? — пробормотал Мрак, агромко сказал с подъемом: — Какая жалость, что отбываешь! Каждый вечер засыпаюс мыслью: скорее бы утро да снова за учебу. Мол, бог даст день, а демон… гм…Гольш — работу. Но раз надо, то надо. Не отказывай себе, мудрый! Иной раз нужноуйти в такое, чтобы встряхнуться, а то от нашей собачьей… или собачачьей, — какправильно, чтобы получилась магия? — жизни рехнуться как два пальца замочить.

— С вами это просто, — буркнул Гольш. — Из башни невыходить, я прочел в небе опасность. Стены крепкие, слуги вооружены, магиейпропитан каждый камень. Или это уже говорил? На кухне не шарьте, вас накормят…Правда, жрете, как… Ладно, еще двух поваров сотворю.

Мрак раскрыл рот; старый маг вспрыгнул, словно взлетел, наширокий подоконник. Толстые металлические прутья исчезли, тут же возникли снова— несокрушимые с виду, кованые, пропустив тощую фигуру.

Гольш постоял на самом краю, четко вырисовываясь наслепяще-голубом небе. Факелы бросали в спину багровые сполохи, хвостатые звездышевелились как живые. Вдали прогремел гром, прокатился, громыхая глыбами, сноватреснуло — ближе. Внезапно полыхнула белая как снег холодная молния. Сновазатрещало, будто великан разрывал над башней гигантскую шкуру.

Когда темные пятна перестали плавать в глазах, набежавшийветер смахнул с подоконника горстку оранжевого песка.

— Дунул-плюнул, оседлал молнию, — сказал Мрак завидующе. — Иуже за тридевять земель! Сидит себе в корчме… Дурацкий колпак, что под статьразве что Таргитаю, спрятал в мешок, сам прикинулся ворюгой или разбойником.Тех уважают. Пьет вволю, баб лапает, а ежели что не по ндраву — морду бьет. Онхоть и старый, а по чужим огородам не прочь… еще как не прочь!

— Мрак…

— А что? Это волхв, я понимаю. А мы сюда двое суток надырявой тряпке перли! Помнишь, как Таргитай приучался гадить с середины ковра,страшась задницу высунуть? До сих пор тошно.

Олег пошел вдоль стены, щупал массивные глыбы, несокрушимыеи надежные, сотворенные еще первыми богами. На окне потряс металлическиепрутья.

— На ковре — не пешком, как ты гнал нас через Лес. Завалы,буреломы, болота! А как пробирались по Степи? А что на ковре под грозойпобывали, тебе же лучше. Раны промыло.

— А вороны клевали? — напомнил Мрак. — До самых Песков целаястая гналась! Тарх до сих пор просыпается с воплем.

— Ему снится, что начал работать. Мрак, мне почему-то не посебе. Все время мерещится, что вот-вот стрясется беда.

— Пуганая ворона куста страшится.

— Я в самом деле чую недоброе!

— Добрый нос за три дня кулак чует.

Олег, не слушая, обошел комнаты — лишь свою Гольш запермагическим словом, — спустился на поверх, порыскал, проверил и перепроверилрешетки на окнах. Не поленился сойти вниз, ощупал массивный запор на воротах.На всякий случай — береженого все боги берегут — подпер ворота бревном. Магиямагией — когда получается, когда нет, — а бревно на то и бревно, что неподводит.

К вечеру Олег не находил места, вздрагивал при каждомшорохе. Таргитай и Мрак велели слугам накрыть стол да не забывать, что они грубыеварвары, а не утонченные маги. Олег пожевал травки — вылитый маг, сноваотправился крепить запоры, закрывать щели. Друзья остались за столом: им-депоправляться надо. Олег, ныне чуткий к словам, обронил язвительно, чтопоправляться — толстеть, жиреть, но оборотень и певец трудились в поте лица,даже упрели, за ушами лящало так, что по всей башне гуляло эхо, распугивалопривидения.

Воздух был сухой, прокаленный. Небо начало темнеть, когдаМрак насторожился, потянул ноздрями воздух, с грохотом отодвинул стол. Секирасловно сама прыгнула в широкие ладони.

— Беда? — спросил Таргитай с набитым ртом.

— Что-то приближается. Запах вроде бы конский… но сверху,будто скачут по облакам.

Он подошел к окну, отшатнулся. Уцелевший клок шерсти назагривке встал дыбом. Когда повернулся к друзьям, глаза уже горели желтымволчьим огнем, а в горле клокотало.

С высоты к башне падали, словно скользили с крутой горки,крылатые звери. Шерсть блестела как золото, а громадные оранжевые крылья,пронизанные веревками сухожилий, мощно вминали воздух. Звери были похожи накрупных летучих мышей, но у всех птичьи головы с хищно загнутыми клювами. Наголовах и шеях сверкала серебряная чешуя. Четыре когтистые лапы, похожие нальвиные, звери прижимали к белесым животам.

— Грифоны! — закричал Олег в страхе.

Таргитай, дурной до бесстрашия, охнул с жалостью:

— Аримаспов бы сюда! Они с грифонами усю жизнь бьются.Наловчились, если верить Боромиру. А мы бы поглядели. Страсть люблю смотреть,как другие бьются.

— Без сопливых скользко, — буркнул Мрак.

Он встал наготове у запертой двери, расставил ноги. Олегобежал взглядом комнату. Два узеньких окна, тоже в толстой решетке, грифонам непролезть, разве что выломают. Единственную дверь сторожит Мрак, едва на ногахдержится, но не пропустит. Однако крылатые звери могут ворваться в башню снизу.Что им взбежать по узкой винтовой лестнице?

Таргитай растерянно топтался среди комнаты. Пальцы все ещебережно держали сопилку. Мрак, полоснув косым, как чужой меч, взглядом,рявкнул:

— Дурень, где твой меч?

— Он… он внизу. В нашей комнате…

На глаза Таргитая навернулись слезы. Он не сводил глаз сМрака, ожидая, что скажет могучий друг.

— Почему не с тобой?

— Тяжелый. Спину трет…

Мрак рявкнул люто:

— Дурень, беги за ним хотя бы сейчас! Ты видывал, чтобы ядалеко ходил за секирой?

Таргитай опрометью выскочил через заднюю дверь. Олег,чувствуя, как леденеет от страха, заставил себя выйти и заспешить вниз.Каменные плиты, что служат здесь лестницей, торчат из стены иной раз всего на локоть.Защищать такое легче, но разве что тому, кто сам носится по стенам как паук.

Он был уже на три поверха ниже, когда наверху загремело.Донесся тяжелый удар, грохот, крик и страшный визг, где смешался птичий клекотогромной хищной птицы и рев чудовищного зверя. Олег пригнулся, ногиподкосились: грифоны вышибли дверь быстрее, чем ожидал! Мрак уже отчаяннозащищает пролом, но что может раненый измученный человек против могучих зверей?