– Значит, он просто жил в городе и никто ни о чем неподозревал?

– Большинство горожан уважали его. – Губы Квинаискривились в недоброй улыбке. – Даже мой отец уважал его, а он былсвященником.

Ракель слушала Джона как зачарованная.

– И тебе нужно было стать вампиром, чтобы жениться наДоув?

– Я так на ней и не женился, – равнодушно ответилКвин. Он продолжал свой рассказ таким бесстрастным голосом, словно разговаривалсам с собой. – Хантер предложил мне жениться на любой другой из егодочерей, но я ответил, что скорее женюсь на свинье. Гарнет,[2]старшая, была так же привлекательна, как жердь из забора. А Лили,средняя, – олицетворение зла. Я видел это по ее глазам. Я мечтал только оДоув.

– И ты сказал ему об этом?

– Конечно. В конце концов он согласился, а потомповедал мне тайну их семьи. То есть… – Квин горько рассмеялся, – нестолько рассказал, сколько показал. Когда я очнулся, то оказался превращенным ввампира. Ощущения были те еще.

Ракель слушала, непроизвольно раскрыв рот. Она попыталась представитьсебе тот ужас, который пережил Квин. Наконец она сказала:

– С этим не поспоришь.

Некоторое время оба молчали. Ракель не могла понять своихчувств. Вместо отвращения и ненависти она испытывала жалость и сочувствие.

– А что случилось с Доув?

Квин напрягся.

– Она умерла, – коротко ответил он, давая понять,что время откровений прошло.

– Как умерла?

– Не твое дело!

– Расскажи… Знаешь, Джон Квин, есть вещи, которые неследует таить в себе. Если ты поделишься…

– Мне не нужен психоаналитик, – грубо оборвал онее.

Квина вдруг охватила ярость, и темный огонь в его глазахдолжен был испугать Ракель. Теперь он выглядел таким же диким и необузданным,как другие вампиры.

Но она не испугалась. Ракель была на удивление спокойна,словно при выполнении дыхательных упражнений.

– Послушай, Квин…

– Думаю, тебе лучше убить меня прямо сейчас, –сказал он. – Если только ты не слишком напугана или не слишком глупа. Ведьэти наручники не смогут долго сдерживать меня. А когда я освобожусь, тонаправлю этот меч против тебя.

Ракель взглянула на наручники. Они были почти сняты.Конечно, дерево было неподвластно вампиру, но только не металлические скобы,которые скрепляли деревянные части. Еще немного – и его руки будут свободны.

Он был очень силен, даже для вампира. И вдруг ей в головупришла странная идея.

– Знаешь, – сказала она, – продолжай ихрасшатывать. Тогда я смогу объяснить, как ты освободился.

– О чем ты?

Ракель достала нож и перерезала веревки, стягивающие егоноги.

– Я отпускаю тебя, Джон Квин.

Он замер.

– Ты сошла с ума! – воскликнул он.

– Может быть…

– Если ты думаешь, – продолжал он, пытаясьокончательно освободить руки, – что я испытываю жалость к людям, потомучто сам когда-то был человеком, то заблуждаешься. Я ненавижу людей больше, чемРедфернов.

– Почему?

Его белоснежные зубы обнажились в улыбке.

– Нет уж, достаточно. Я не собираюсь объяснять тебевсе. Просто прими мои слова на веру.

Она ему верила. У него был вид разъяренного, загнанного вловушку опасного зверя.

– Хорошо, – сказала она, отступая на шагназад. – Давай сразимся. Только хочу напомнить, что однажды я уже одержаланад тобой верх. Это я ударила тебя по голове.

Он покачал головой.

– Ты – маленькая идиотка, – сказал он. – Я стобой не сражался, потому что принял тебя за одного из тех придурков, что наногах едва стоят.

Он рывком приподнялся, демонстрируя ей свою силу.

– У тебя нет ни единого шанса, – продолжал он,глядя на нее бездонными глазами. – Считай, что ты уже мертва.

Ракель ощутила, как к горлу подкатывает тошнота.

– Я быстрее любого человеческого существа, –звучал в ее ушах тихий голос Квина. – И сильнее. Я вижу в темноте намноголучше, чем при свете. И очень, очень опасен…

Ракель почувствовала, как внутри нее нарастает паника. В этусекунду она верила ему безоглядно. От ее былого спокойствия не осталось иследа.

«Он прав, ты идиотка», – твердила она себе.

Но почему? Почему ей было жаль этого опасного монстра,который через мгновение разорвет ее на куски? Она сказала себе, что в самомделе заслуживает такого наказания за собственную глупость.

Но тут Ракель услышала свой внутренний голос.

«Ты не могла убить его связанным и беспомощным, –говорил голос. – Иначе ты сама превратилась бы в монстра. А услышав егоисторию, нельзя было не испытать к нему жалости».

«Теперь я умру», – думала Ракель.

Ей стало страшно. Но если бы все повторилось, она повела бысебя точно так же. По-другому было нельзя.

Она стояла, всем существом ощущая, как утекают последниеспасительные секунды, когда можно было убить его, и знала, что Квин, так же каки она, чувствует это течение времени.

– Жаль будет рвать твое горло, – сказал Квин.

В этот момент металлические скобы в наручниках выскочили, иКвин одним движением освободил руки. Он вскочил на ноги. Теперь его лицо былоскрыто во мраке.

– Итак… – произнес он.

– Итак… – прошептала Ракель.

Они стояли друг против друга. Девушка внимательно следила заним, стараясь предугадать направление его первого удара. Но Квин оставалсянеподвижен. Похоже, он мог полностью контролировать свои эмоции.

– Ты хороший воин, – сказала она.

– Спасибо, ты тоже.

– Спасибо тебе.

– Но это не имеет значения для тебя.

– Посмотрим… – еле слышно ответила Ракель.

Она отметила едва заметное движение его ног, что подсказалоей: Квин будет нападать слева. Ее тело двинулось навстречу удару, и тут онапоняла, что так и не подняла меч.

Ракель вытянула вперед левую руку, чтобы отразить атаку, инанесла ответный удар. Быстрый и резкий, он должен был причинить Квину сильнуюболь. Но это был удар рукой, а не мечом. Ракель вдруг поняла, что просто неможет использовать против него меч.

– Ты умрешь, идиотка, – сказал он.

В какой-то момент ей почудилось, что эти слова произнес невампир, а ее внутренний голос.