настроение было чернее самого глубокого провала. — Я вот что подумала… — И после этих слов Маша ощутила непреодолимое раздражение. — Наша бригада хоть и состоит из четырёх человек, но должна показать лучшие результаты прополки.

Девочки изумлённо уставились на Люду, но ничего не сказали.

— Все уже придумали названия, мы — Заря коммунизма, у Киселёвой — Комсомольцы, у Нефёдовой — Красное знамя…

— Собственно, всё, — уколола Иванова, не в силах сдержаться.

— Нет не всё, — отрезала Новосёлова, — и другие тоже придумали, просто я не запомнила. Но я что хочу сказать — пора вступать в борьбу, поэтому теперь мы будем записывать, кто сколько прошёл грядок.

— Хорошо, будем записывать, но нас всего четверо, мы не сможем… — только заикнулась Козичева, как Люда её перебила.

— Мы должны показывать пример другим! Чтобы на нас равнялись и работали усерднее!

— И как ты хочешь это сделать? Быстрее полоть? — бесцветно спросила Лида, но было видно, что энтузиазм в ней так и не зажегся.

— Я попрошу Валентину Михайловну разрешить нам задержаться вечером на свёкле. Остальные пусть идут отдыхать, а мы с вами будем полоть дальше.

Сидорова и Козичева обалдело смотрели на комсорга, но не решались возразить.

— Я не останусь, — заявила Маша.

Новосёлова вздохнула и посмотрела на одноклассницу несгибаемым взглядом.

— Нет, останешься. Иначе ты никогда не поймёшь, каково это — быть частью коллектива.

Иванова ошеломлённо покачала головой и промолчала. Ну пусть она заставит её задержаться хоть на лишнюю секунду! Она с удовольствием на это посмотрит.

Солнце распалило засохшую землю, в воздухе витала серая пыль. Маша стояла на улице у входа и ждала, когда остальные закончат обедать. Но первым, кто спасся из духоты столовой, оказался Игорь. Молодой человек достал сигареты, чиркнул спичкой и закурил, а сам изредка посматривал в её сторону.

— Привет? — наконец осмелился он.

— Привет, — буркнула девушка.

— Я Игорь, а ты?

— Маша.

— Ты здесь живёшь, Маша?

— Пока да.

— Пока?

— А ты племянник Валентины Михайловны? — не ответила та.

— Да. Приехал повидаться с тётей. Она у меня отличная, правда?

— Лучшая учительница из всех, — искренне подтвердила девушка.

— Это да.

— Игорь! — воскликнула та, о ком говорили, и парень поспешно выбросил сигарету. — Ты ещё слишком молод, чтобы курить!

А Маша сразу подумала о Новосёловой: будь она на месте учителя, то немедленно прочла бы лекцию о дурном примере младшему поколению…

— Сейчас мы идём на тихий час, так что приходи вечером, после восьми, — сказала женщина парню.

— Тихий час? — удивлённо и расстроено переспросила Маша, тем самым вмешавшись в их разговор.

— Каждый день на речку ходить не будем, — ласково улыбнулась учительница и легонько толкнула племянника в плечо. Тот быстро сообразил, что ему пора, незаметно подмигнул девушке и развязно направился по дороге в сторону села. — Будь с ним осторожна, пожалуйста, — внезапно тихо предупредила учительница. — Он хороший парень, но очень любвеобилен.

— Да я и не думала… — потупилась и покраснела Маша.

— Я видела, как он тебе подмигнул, — по-доброму усмехнулась Валентина Михайловна.

— Извините… — не нашла ничего лучше школьница.

— Ты что! Всё в порядке! Просто будь осторожна. Не позволяй лишнего. Иногда это плохо заканчивается…

Глаза женщины превратились в глубокие провалы, в которых трепыхалась боль. Девочка непроизвольно дёрнулась, будто подсмотрела нечто такое, чего не должна была видеть.

Тихий час в трудовом лагере оказался номинальным. Труженики разбрелись по комнатам, но отовсюду доносились приглушённые голоса, смех, топот, и только в комнате комсорга стояла неестественная тишина. Маша Иванова читала книгу, Лида Козичева тоже, но чаще роняла её себе на грудь, а Ириша Сидорова и Люда Новосёлова улеглись спать по-настоящему. Лёгкий ветерок плавно раскачивал нежно-зелёную листву яблонь за окном, убаюкивая и успокаивая. Неожиданно в прозрачном окне показалась голова Игоря Корзухина. Он приставил ладони к стеклу, заглянул внутрь, а затем тихо поскрёб. Маша испуганно вскинула глаза, и все её страхи о секретаре ожили в тот же миг. Девочка посмотрела на парня, ещё не веря зрению, и тот поманил её на улицу. Она тихо встала, нащупала сандалии и под подозрительным взглядом Лиды вышла из комнаты.

— Привет? — поздоровался радостный молодой человек, когда девушка оказалась на крыльце. — Не хочешь прогуляться?

— У нас тихий час…

— Мы тут, недалеко, — он махнул рукой на угол интерната, за которым продолжался колхозный сад.

— Ну хорошо.

Они проходили по серой дорожке со спутанной травой и молчали. Игорь взволнованно думал, о чём бы лучше всего заговорить с этой симпатичной деревенской девушкой? Что её может заинтересовать?

— Тебе здесь нравится? — ляпнул он.

— Нет, — прозвучал категоричный ответ, который слегка расслабил парня. — Я хочу домой, в Москву.

— Ты из Москвы? — не поверил он и даже заглянул Маше в лицо, точно хотел проверить, не врёт ли.

— Да. Моего отца перевели по службе на крайний север, а там не было для меня никаких условий… В общем, меня отправили к бабушке. В Аничкино. Я уже полгода здесь.

— М-м, мой отец тоже часто бывает в разъездах, он капитан.

Разговор не клеился, и Игорь стал переживать. Но, с другой стороны, она же не уходит, значит, он всё делает правильно.

— А какие у вас тут развлечения? — поинтересовался парень.

— Да никаких. Вон, в колхозе свёклу полем.

— А ты бы что хотела?

— Я бы? Например, сходить в театр или погулять в парке Горького. Ты когда-нибудь был там?

— Нет, не был. Но точно была теть Валя.

Когда девочка услышала, как просто он говорит о её учительнице, в груди расплылось что-то тёплое и приятное.

— Она училась в Москве, — пояснил парень.

— Я не знала… А почему же она приехала сюда?

— Так по распределению. Куда послали, туда и поехала.

Маша мысленно завела спор с Новосёловой — вот видишь, заставили работать в Аничкино, вот она и сидит на одном месте, и то же самое могло быть с Тоней Харитоновой. Оставили бы её на год в колхозе навоз вывозить, так бы и провела всю жизнь в коровнике.

— Но почему она всё-таки не вернулась? — спросила девушка, сорвала травинку и стала мять её между пальцами.

— Не знаю, она с мужем поругалась, он же там, в Москве остался. Может поэтому и не захотела возвращаться. Но только я ничего тебе не говорил! — спохватился Игорь. — Не болтай, ладно? Нехорошо это.

— Нет, я никому не скажу. Это я так, для себя спросила.

— Она у меня отличная, не позволю её обижать.

— Я и не думала! — нахмурилась Маша и повернула обратно.

— Ты куда?

— Всё, нагулялись.

— Ну извини, я просто рассказал то, что не должен был, а теперь переживаю.

— Не переживай, в сельсовете