совершенно неестественно и не свойственно её возрасту, и оказалась между раздвоенных стволов.

Школьница кинулась бежать. В ушах отчаянно бухало сердце, от страха подгибались колени, но треск и шорох за спиной гнал её вперёд. Наконец девочка вынырнула из-за интерната и оказалась на площадке. Там всё ещё горел костёр и сидели довольные школьники, а в воздухе витало такое умиротворение, что произошедшее в колхозном саду казалось галлюцинацией.

В этой роще березовой,

Вдалеке от страданий и бед,

Где колеблется розовый

Немигающий утренний свет…

…пел чистый голос Валентины Михайловны, который так и хватал за живое. Маша вернулась на своё место и никак не могла отдышаться. Она заставляла себя смотреть на воодушевлённую, необыкновенную и волшебную женщину, но чёрная мгла сада, что окружала интернат, тянула внимание на себя.

— Так, ребята, а теперь отбой! — звонко возвестила учительница, а Машу будто прошибла молния. Придётся возвращаться в комнату и ложиться спать, стараясь не смотреть в окна. Ведь они выходили именно туда…

Девочки и мальчики нехотя побрели интернат, изредка и с надеждой оборачиваясь на Валентину Михайловну. Она задумчиво перебирала струны, смотрела на догорающий костёр и не собиралась затягивать новую песню.

Люда зашла в комнату первой, быстро разделась и молча легла. Ириша и Лида ещё переговаривались и слонялись по мелким делам: то причёсывались, то показывали друг другу платья для танцев, то о чём-то хихикали. Маша не спешила ложиться. Сперва она просто сидела на кровати, а затем включила лампу и принялась читать. Но смысл слов не доходил до сознания и вскоре она бросила это занятие, щёлкнула выключателем и уставилась в окна.

— Девочки, вы когда собираетесь спать? — немного раздражённо спросила Люда.

— Да уже ложимся! — весело ответила Ириша и снова хихикнула.

— Вы не одни живёте! Надо и других уважать!

— Да ложимся, успокойся уже, — беззлобно ответила Лида и добавила Ире: — Завтра давай.

Как только погасла последняя лампа и по комнате пролетел облегчённый вздох Новосёловой, Козичева запрыгнула на кровать и открыла форточку.

— Не открывай! — вскочила Маша, подбежала к окну и испуганно оглядела сад.

— Почему? — удивилась Лида и расплылась в довольной улыбке — точно кот, нашедший сметану.

— Просто не надо. Пожалуйста…

— Трус он и есть трус.

— Да не трус я! — возмутилась девочка и подумала, что бы сделала Козичева, если прямо на её глазах женщина пенсионного возраста с лёгкостью сиганула на дерево.

— Быка бешеного испугалась, а теперь чего?

— Да всё равно мне на быка, если хочешь, пошли посмотрим.

— Давай! Завтра вечером! После отбоя!

— Вы спать ляжете или нет?! — приподнялась на локте Люда и сердито нахмурилась. — Завтра вставать в семь утра!

Маша умоляюще покачала головой, смотря на Козичеву, но та ехидно улыбнулась и распахнула форточку ещё сильнее.

— Лида! Закрой! Комары зажрут! Я вчера и так двоих убила, — неожиданно помогла комсорг, и Иванова с благодарностью посмотрела на неё. — Будем днём проветривать, а на ночь закрывать.

Скрипнула железная кровать, и Маша укуталась в одеяло, совершенно не замечая чужое постельное бельё. Сон никак не хотел к ней приходить, а чёрные силуэты деревьев на фоне тёмно-синего неба рисовали отвратительную высохшую женщину с ледяной хваткой.

Глава 4

12 июня 1979, вторник

— Игорёша! — донёсся сдавленный, но удивительно радостный возглас Валентины Михайловны, и Маша открыла глаза. — Ты как здесь? Надолго?

Больше девушка ничего не узнала — послышались торопливые шаги, глухо ударилась дверь, и всё стихло. Маша села на кровати, чувствуя, как боль стискивает мышцы в самых необычных местах. Вот она — трудовая жизнь в колхозе «Заря коммунизма». Из окна в комнату лился застенчивый солнечный свет, а коренастые яблони разбросали ветви под ярко-голубым небом. Иванова сонно бросила взгляд на одеяло. Изнутри медленно, настырно и неудержимо поднималась ярость. Быстрее, чем мозг успел подумать, Маша кинулась к кровати Новосёловой, грубо сдёрнула одеяло и, схватив комсорга за ногу, сволокла на пол.

— Что ты делаешь?! — завизжала мгновенно проснувшаяся Люда. Через секунду по её лицу пробежало понимание, а затем злоба. Девочка одёрнула белую ночнушку и вскочила на ноги.

— Где моё бельё?! — кричала не своим голосом Маша.

— Послушай… Я хочу тебе сказать…

— Где! Моё! Бельё?!

— Маша! Я пытаюсь тебе помочь влиться в коллектив! Понять, что только вместе мы все сильны! Одиночки не выживают!

— Значит, воровством ты решила направить меня на путь истинный?!

— Девочки, что случилось? — в комнату вбежала взволнованная учительница. Со щёк ещё не сошёл радостный румянец, но в глазах уже светилась тревога.

— Она украла мои вещи! — Маша широко расставила ноги, точно боялась упасть, и ткнула указательным пальцем в растерявшуюся Люду.

— Я ничего не крала! — побледнела та, бросилась к своей тумбочке и поспешно достала оттуда белое бельё, свёрнутое в тугой ком.

Валентина Михайловна пригладила юбку, явно не понимая, как правильно поступить, но тут за её спиной показался симпатичный молодой человек, немногим старше девочек, и те испуганно кинулись к кроватям — на школьницах были одни ночные сорочки…

— Игорь, выйди! — строго приказала учительница, и парень вышел, но при этом не забыл улыбнуться перепуганной Маше, что прижала к груди общественное одеяло.

Ириша и Лида не без интереса наблюдали за разразившемся сражением.

— Это воровство! — пискнула Иванова.

— Я ничего не крала! Я лишь хотела, чтобы ты не выделялась!

— А что в этом плохого?!

— Так, девочки… — вздохнула учительница, и её брови строго изогнулись. — Ваши глупые поступки и легкомысленность сами по себе плохо сказываются на всех остальных.

— Но… — попробовала оправдаться Маша. Ей было невыносимо, что она, Валентина Михайловна, разочарована.

— Никаких но! Вы живете в одной деревне, учитесь в одной школе, более того — в одном классе! Неужели вы не можете преодолеть все трудности и постараться найти общий язык?! Жизнь длинная, и никто из вас не знает, где окажется и с кем придётся работать бок о бок!

Новосёлова раскаянно посмотрела на Машу, но та оставалась непроницаемой. Её пальцы добела впились в одеяло, а глаза непримиримо уткнулись в пол.

— Подъём, — чуть более мягким тоном проговорила Валентина Михайловна, завершая инцидент. — Одевайтесь и выходите умываться. Скоро завтрак и пойдём на свёклу.

Как только деревянная дверь глухо хлопнула, Иванова испепелила комсорга взглядом. Она вырвала своё постельное бельё и стала быстро его перестилать. Ириша и Лида молчали.

— Маша… — попробовала заговорила Люда.

— Не смей больше никогда ко мне обращаться!

— Я комсорг! И я лучше знаю, как правильно себя вести! Меня избрал не один человек, а целый коллектив!

— Но не я! Поэтому ты надо мной не властна!

— Ириша, Лида, а вы что молчите? — призвала к поддержке