Мужчина решительно кивнул:

– Но ведь вы все-таки пытаетесь сражаться. Верно? Вы не опустили руки. Тогда зачем вы, в сущности, сражаетесь, если полагаете, что у вас нет шансов?

– Видимо, какая-то смешная детская надежда, – случится чудо, и мой соперник заснет во время гонки.

– Но ведь важно помнить, что когда черепаха вступала в состязание, она не знала, что заяц заснет. Вы спрашивали меня, всегда ли нужно сомневаться в предположениях? Да, всегда. Без этого невозможно что-то изменить, невозможно реализовать свой потенциал и потенциал своего бизнеса, невозможно двигаться вперед. Чтобы открыть возможность, нужно всегда бросать вызов невозможному.

– Эта история говорит нам о том, что на этот раз черепаха бросила вызов зайцу и выиграла. Черепаха согласилась вступить в борьбу, потому что подвергла сомнению утверждение о том, что раз заяц – самое быстрое существо в мире, то он обязательно выиграет гонку. То есть все зайцы должны побеждать во всех соревнованиях. Мы должны понять, что только наша способность подвергать сомнению утверждения даст нам шанс действовать.

– Но тут есть еще один занимательный момент – черепаха тоже сомневалась в том, что она знает о себе. Она не приняла на веру предположение о том, что она стартует с менее выгодной позиции, что природой заложено ее поражение в гонке. Она также пыталась посмотреть на себя с другой стороны, что не походило на то, что она знала о себе, или не совпадало с тем образом, как другие видели ее или даже как она сама себя видела. Чтобы принять участие в этом соревновании, эта самая черепаха должна была оторваться от того образа, который сопровождал ее всю жизнь, и это, без сомнения, было самой сложной задачей. Это будто приподнять покров. Утверждения, за которые мы цепляемся, – это покровы, которые загораживают от нас возможности действовать иначе, более эффективно. Когда вы сравниваете себя с маленькой рыбкой, которую вот-вот съест более крупная рыба, вы тем самым разрешаете себе бездействовать, ничего не делать, принять ситуацию как неизбежность.

Марк задумчиво потер подбородок:

– Да, в этом есть смысл. Определенно есть. И что же, она была права? Черепаха оказалась права?

– Конечно. Ужэто-тонамизвестно. Заяцутверждал, что он выиграет, потому что он всегда выигрывал, ведь зайцы бегают быстрее всех, включая черепах. Но в этот раз кое-что изменилось. Черепаха кое-что знала. Она знала, что нужно подвергать сомнению утверждения. И что в каждом предположении есть свои исключения.

– Налицо столкновение двух различных способов смотреть на мир. Заяц застрял в своей привычке смотреть на мир с позиции прошлого – принимать решения только на основании прошедших событий. Черепаха знала о прошлом не меньше зайца, но свои решения она основывала на настоящем, а еще – на будущем, то есть на неизвестном. В настоящем она увидела нечто такое, что позволило ей усомниться в своем обязательном проигрыше. То есть она бросила вызов очевидному утверждению, основанному на репутации зайцев и черепах. Это и есть основная проблема жизни, не правда ли? В том, что жизнь движется вперед, а мы пытаемся понять ее, оглядываясь назад.

Оглядываясь на свое прошлое, Линкольн не пришел бы к выводу, что ему придется участвовать в гонке за должность президента Соединенных Штатов. То же можно сказать о Ричарде Никсоне. Каждое американское движение за права человека никогда бы не выступало за предоставление прав черным в Америке, если бы оно оглядывалось на историю угнетения. Множество таких примеров доказывает нам, что мы путаем фактические результаты и предваряющие их условия. Условия были случайными, а совсем не предопределенными.

– Наверное, можно сформулировать эту мысль проще. Я имел в виду то, что если мы смотрим с точки зрения настоящего в прошлое, то мы видим стечение обстоятельств, которые привели к результату в настоящем. Но если мы смотрим с точки зрения в прошлом на настоящее, не видя результата, то эти условия не обязательно могли бы привести к тому, что случилось в конце.

Такая перспектива – смотреть только с какого-то момента в прошлом – похожа на вождение машины, когда наш взгляд концентрируется на всей длине дороги только через лобовое зеркало, которое показывает нам то, что происходит впереди. В этом нет логики. Нерабочий вариант.

– И именно поэтому оказалось, что черепаха может побеждать зайцев? – спросил Марк с некоторым удивлением.

Мужчина удовлетворенно хлопнул Марка по руке:

– Это важный вопрос. Черепаха победила не зайцев в целом, а одного конкретного зайца, и сделала это в конкретный момент времени. Во‐первых, она подвергла сомнению очевидное утверждение, и, что очень важно, она поняла, что для этого ей необходимо перестать мыслить категориями.

– Черепаха не мыслила категориями зайцев и черепах. Она не мыслила категориями побед и поражений и их статистической вероятности.

Не надо ограничивать мышление вероятностями и тенденциями. Когда вы размышляете над задачей, вы должны стремиться думать именно об этой конкретной задаче, а не о категории, к которой она относится. Попробуйте рассматривать каждый конкретный случай.

Из мифа о сотворении мира мы знаем, что первым делом человек дает имена всему, что видит вокруг него. Процесс называния – самый первый, основной и обязательный для любого способа мышления. Человек дает имена предметам и после называния начинает создавать категории, а потом – структурировать их. Наконец человек задается вопросом: почему же предметы рассортированы так, а не иначе? Это процесс создания аналогий. Трудиться и искать общее, объединяющее, принадлежащее всему, и уже тогда превратить частный случай в нечто другое, в исключение.

Наше общество основывается на определениях, на категориях. Только после этого мы ищем ответы на вопрос об исключениях. Но суть окружающей нас обстановки не переносит однообразия. Мир полон нюансов и тонкостей. Возьмите, например, жуков, – какое разнообразие видов существует в природе!

Мужчина вздохнул и продолжил:

– Вы знаете, что таких видов около трехсот тысяч? Природа смотрит далеко в будущее, а вот человечество на это неспособно. Мир вокруг нас делается все более и более одинаковым – поэтому мы все чаще и чаще мыслим категориями. Мы отмахиваемся от различий и дошли до того, что умудрились собрать весь набор наших чувств в категорию «эмодзи».

Если бы я хотел охарактеризовать то, что определяет человеческий гений за последние двести пятьдесят лет, я бы сказал так: преврати непривычное в болезнь и найди от нее лекарство. Причина проста. Без категорий мы не можем понять окружающее нас пространство и поэтому попадаем в порочный круг: чем больше усложняется мир, чем больше он расширяется и совершенствуется, тем больше категорий нам нужно, чтобы понять его и держать под контролем. А это приводит к тому, что мы теряем большую часть богатого разнообразия из того, что происходит вокруг нас.

Попадая в конкретную ситуацию, но мысля исключительно категориями, вы привычно решите: раз такое было в прошлом, значит, так произойдет и в будущем. Опасность, скрывающаяся в такой модели мышления, аналогична той, которая скрывается в модели мышления стереотипами. А как же уникальность каждой секунды?