– Правда? Ты правду говоришь, не просто так?

– Мы же договорились – я говорю тебе всю правду.

Мне страшно понравилось. И пьеса, по-моему, чудная!

– Аська! Мне так важно было это услышать, – тихопризналась она.

– И, между прочим, Елена Викторовна сказала, что у тебяпоразительный талант!

– Кому она сказала?

– Мне!

– Интересно… А мне казалось, она меня недолюбливает!

– Почему?

– Не знаю, просто нутром…

– А, печенкой чуешь?

– Ну да…

– Не знаю, может, она тебя и не любит, но признает твойталант…

– Ой, Аська, брось, не надо про талант, а то ещесглазишь…

– Знаешь, Моть, мне так интересно посмотреть весьспектакль, с начала до конца, в костюмах, в декорациях…

– Посмотришь, бог даст! А как тебе Журик?

– Кто? – не поняла я.

– Журик! Так Журавского все зовут. Он классный актер! Иочень хорошо ко мне относится.

– Ты в него влюблена?

– Влюблена? Да ты что! Он же старый. Да и вообще, мне сейчасне до любви.

– А, кстати, Олег тебя видел?

– В театре? Нет, что ты! Я только тебе доверяю. Менядаже Степанида не видела. Да, ты ей между прочим не говори, что была нарепетиции, а то такой вой поднимет, ладно?

– Ладно, Моть, а где тут туалет?

– Идем! – вскочила Мотька и выбежала в фойе.

Я думала, она поведет меня за кулисы, но нет, мы вбежали втуалет для зрителей. Там было тихо и чисто.

Когда мы вышли оттуда, нам навстречу попался ЯковЛеонидович.

– О! Попугайки-неразлучницы! – приветствовал оннас.

– Яков Леонидович, как Гуля? – спросила Матильда.

– Очень неважно, к сожалению, – с грустью произнесон. – Я был недавно в больнице, говорил с врачом…

Он все-таки думает, что это отравление. Хотя совершеннонепонятно, чем она отравилась.

– Но она вне опасности? – спросила я.

– Будем надеяться, будем надеяться.

В этот момент Матильду кто-то позвал, и она убежала.

– Ах, какая девочка, – проговорил Яков Леонидович,вытирая лысину платком. – Такой талант рождается не часто… Ей пятнадцать,а она готовая актриса.

Нет, еще, конечно, техники, мастерства, но это придет…

Придет! Я думаю, если все будет благополучно, мы же,театральные люди, ужасно суеверны, поэтому я плюю три раза через левое плечо,так вот, если все будет хорошо, Матильда станет сенсацией сезона. Ну, иди взал, а то сейчас начнется…

Я вернулась на свое место. Но репетиция пока невозобновилась. Мне было так радостно за Мотьку, хотя я понимала, что ей будетох как нелегко! Я выросла в актерском доме и знала, что театр – отнюдь не храм.Там кипят такие страсти, там столько зависти, интриг, недоброжелательства… Япомню, сколько слез пролила из-за всего этого мама…

Но тут началась репетиция, и я забыла обо всем. Матильда ещерепетировала сцену с бабушкой, ее тоже играла известная артистка, ЗинаидаМорозова, чудная толстая старуха, так и светящаяся добротой и юмором.

Одним словом, я получила массу удовольствия. Потом режиссерсказал:

– Спасибо, свободны все, кроме Елены Викторовны!

Мотька мигом спустилась в зал.

– Аська, одевайся и подожди меня на улице, я мигом!Яков Леонидович нас отвезет!

– А может, не стоит? Давай пройдемся, погода такаяроскошная, снег, светло… Да и не поздно еще!

– Давай! Я попробую его уговорить! Жди!

И она унеслась. Я оделась и вышла на улицу. Погода и впрямьбыла изумительная, градусов восемь мороза, сверкающий снег, ни ветерка… Как мнев Париже не хватает снега, мороза… Вскоре из подъезда выскочила Мотька.

– Уговорила! Насилу согласился! Но я ему объяснила, чтоу нас просто нет другого времени для общения!

Ты это здорово придумала, Аська!

Но тут вдруг с крыши обрушилась громадная сосулька. Онаупала буквально в нескольких сантиметрах от нас. Мы обе вскрикнули и отскочили.Проходившая мимо женщина завизжала.

– Девочки, вас не ушибло? Это ж надо… Чуть-чуть неубило! – запричитала она.

Мы подняли глаза. На крыше никаких сосулек не было.

– Странно, – проговорила женщина, глядявверх, – вроде там все чисто… Неужто одна сосулька осталась?

– Ну, может, ее забыли сбить… – предположила я.

И тут мне бросилось в глаза, что Матильда стоит ни жива нимертва. Бледная как полотно.

– Мотька, что с тобой, ты так испугалась?

– Да нет, я просто представила себе, что она попала быв меня… Господи, как легко на тот свет угодить… Несколько сантиметров решаютвсе…

– Можно подумать, такое с нами первый раз случается, тывспомни кафе «Жизель» в Париже! Если б я не нагнулась, меня бы уже давно насвете не было!

– Да, это точно, – слабо улыбнулась Мотька. –Все хорошо, что хорошо кончается. Ну, идем, что ли?

Она решительно взяла меня под руку, и мы побрели позаснеженной нарядной Москве. Я передала Мотьке то, что сказал о ней ЯковЛеонидович.

– Так и сказал, что я стану сенсацией?

– Так и сказал!

– Мне страшно… Все столько хорошего пророчат, а вдругничего не выйдет? Вдруг я на публике играть не смогу? Бывает же такое?

– Что за глупости, Матильда! Ты уж столько раз игралана публике!

– Я? Играла? Что ты мелешь, подруга?

– А ты вспомни. Вспомни. Как ты в обморок падала, какпарня изображала, как торговала! Это все была игра на публике!

– Ты так считаешь?

– Ясный перец!

И Мотька счастливо захохотала, словно избавляясь откакого-то сильного напряжения.

Мы молча шли дальше. И вдруг она остановилась.

– Аська, знаешь, что я тебе скажу…

– Скажи, узнаю!

– Мне иногда кажется, что меня ждет.., ну одним словом,все! И успех, и даже, может быть, слава, и любовь, и все-все… А иногда вдругкажется, что вообще ничего не будет…

– Как? – спросила я, и у меня мурашки побежали потелу.

– Мне иногда кажется, что я.., скоро умру!

– Матильда, прекрати!

– Нет, правда… Иногда мне так кажется!