Официант поставил перед ней стакан сока и чашку кофе. Онаположила сигарету, отхлебнула сок и задумчиво произнесла:

- Нет, Гундос, никогда не бывать тебе смотрящим.

- Это почему? - насупился бородач.

- Потому, что в голове у тебя одни только бабки. Человек,которого мы сегодня не замочили, Палычу, конечно, должен. Но не бабки. Долг егозначительно больше.

- Ну ладно, Ирка, не гони пургу. Самая умная, да? Большебабок могут быть только очень большие бабки. А если нельзя вернуть, то простомочат, в натуре, и все дела.

- Десять лет жизни, - пробормотала Ирина,- самые лучшиедесять лет. Вот что он должен.

- Так замочили бы. Что базарить зря? Если бы он валялсясейчас дохлый на дне пропасти, это была бы хорошая плата.

- Да, неплохая,- кивнула Ирина,-но Палыч не считает такуюплату достаточной.

- И долго мы будем его пугать? - спросил Гундос.

- Не знаю. Наверное, пока он не поймет, что натворил, и незахочет рассказать об этом.

- Кому именно рассказать?

- Ну хотя бы самому себе.

Серебристый "Фольксваген"-капля был похож накрасивую новенькую игрушку, которую минуту назад достали из коробки,перевязанной ленточками. Сергей не верил, что эта крошка поедет, пока невключил двигатель. У крошки был великолепный мягкий ход. На таких машинахСергею доводилось ездить разве что в детских мечтах.

Окна закрывались и открывались автоматически. Кондишенпозволял создать в салоне любую температуру, какая нравится. Из магнитолызвучала музыка и качество звука оказалось таким, как в Большом залеКонсерватории. Сергей сделал торжественный круг по территории базы, ссожалением оставил машину и отправился в кабинет к Райскому.

- Можно подумать, вы бывали в Большом зале консерватории, -снисходительно усмехнулся Райский, когда Сергей поделился с ним впечатлениямиот первого знакомства с машиной.

- Почему? Бывал. Мама водила - в детстве часто, а когда сталвзрослым, конечно, реже. Она у меня пианистка. Обычно брала с собой на концертытетради с нотами, читала с листа и тихонько подпевала. Я не так музыку слушал,как наблюдал за ней. Очень было интересно, как она переживала каждую ноту, унее такое становилось лицо... - он осекся, встретив ледяной блеск очковполковника.

- Ну извините, извините, вы не так меня поняли. Майор СергейНайденов, конечно, ходил на симфонические концерты, ничего в этом странного дляменя нет. Но Станислав Герасимов никогда в жизни не был ни в Консерватории, нив Зале имени Чайковского. Стас терпеть не может серьезную музыку. Если хотитесъездить на кладбище, то лучше это сделать завтра с утра, до того, как вылегализуетесь, - кашлянув, добавил он, - заодно обкатаете машину. Как зовутвашего отца?

- Герасимов Владимир Марленович.

- Кто он?

- Генерал ФСБ, три года в отставке. Вы были у него вподчинении. Сейчас он является председателем Совета директоров банка"Триумф".

- Мать?

- Герасимова Наталья Марковна. Когда-то работала учителемначальных классов.

- Как называется фирма, которой вы руководите?

- "Омега".

- Секретарши?

- Рита Симкина, брюнетка, Марина Степанцова, рыжая.

- Какие у вас с ними отношения?

- С Мариной я спал, с Ритой пока только собираюсь. На обеихпозволяю себе орать. Тьфу, пакость какая...

- Что делать? Привыкайте. Впрочем, спать вам пока ни с кемне придется, вы еще долго не сможете оправиться после автокатастрофы. И оратьне придется. У себя на фирме вы вряд ли появитесь. Как зовут начальника охраныбанка "Триумф"?

- Плешаков Егор Ивановичич. Прозвище Плешь.

- Когда вы встречались с ним последний раз и о чем говорили?

- Я приехал в банк на следующий день после убийства шофера ГеоргияЗавьялова.

- Гоши. Шофера вы всегда называли Гоша и фамилию его вообщене помнили. Продолжайте.

- Я приехал в банк, чтобы выяснить, почему заблокирована моякредитная карточка. Меня проводили в кабинет Плешакова. Там находился ВладимирМарленович Герасимов.

- Папа,- криво усмехнулся Райский,- там находился ваш папа.Вы уже знали о том, что убит шофер?

- Нет. Но это неправда. Я соврал.

- Так, стоп. Что за импровизация? - Райский снял очки иудивленно уставился на Сергея.

- Это не импровизация. Я трижды просмотрел видеозаписьразговора в кабинете начальника охраны и мне странно, как участники разговоране заметили, что Стас врет. Ладно, с генералом, то есть с папой, все понятно.Он очень нервничал, и вообще он лицо заинтересованное. Но Плешаков должен былдогадаться.

- Догадался он или нет, мы с вами все равно не узнаем, -пожал плечами Райский, - в конце концов, зарплату он получает из рук вашегопапы и на многое предпочитает закрывать глаза. Как вам кажется, вы бы в этойситуации сумели соврать искусней?

- А зачем?

- Ну мало ли зачем люди врут? Есть тысячи разных причин.

- В этой ситуации врать мне пришлось бы только по однойпричине - если бы я сам убил шофера Гошу.

- Зачем же вам было его убивать?

- Пока не знаю.

- Вы не делали этого, - широко, ласково улыбнулся Райский, -вам это было совершенно не нужно. А соврали вы потому, что малодушно удрали,увидев в машине труп шофера.

- Я что, идиот?

- Нет. Вы не идиот. Но вы жуткий трус и лентяй. Вы, кактеперь принято выражаться, "пофигист". Кстати, запомните этословечко. Итак, вы удрали вместе с вашей подругой Эвелиной потому, что вам досмерти не хотелось общаться с милицией, давать показания. Вы тихо смылись,оставив все как есть. И в этом, заметьте, вся ваша человеческая суть. Убитького-то вы вряд ли сможете, если только совсем случайно. А вот удрать, оставитьв беспомощном состоянии- это запросто. Между прочим, прошу заметить: Эвелинавас так и не выдала.

- Откуда же стало известно, что мы с ней удрали?

- Вас двоих видела и опознала по фотографиям уборщицапарфюмерного магазина, у витрины которого произошло убийство. Она жезасвидетельствовала, что вы не убивали.