золотились номера: первый, второй, третий; нашлись и романы братьев Хэндбелл, которые мать Дональда подарила Амалии. Избель двинулась дальше, мимо пустых стеллажей. На некоторых из них все еще лежала пыль — слуги совсем разленились! — на некоторых остались книги прежних владельцев, конечно, среди них не оказалось ни одной ценной. Избель помнила звенящее ощущение волшебства в крови, что преследовало ее во снах. Оно было слаще меда и пьянее вина, а еще она помнила, что раньше, наряду с философскими трактатами, романами и пьесами, здесь стояли тома с названиями «Природа погодной магии», «Силы, заключенные в бурю», «Таланты наследников фэйри». Или не здесь? Реальность сливалась со снами.

Стеллажи кончились, Избель оказалась у стены, на которой светлело прямоугольное пятно, — наверное, осталось от снятого портрета. А вот и сам портрет. Избель поставила свечу на пустую полку и взялась за припыленную раму, чтобы развернуть ее и увидеть, что же изображено. Уголок заскрипел по паркету, оставляя на нем неаккуратную полосу, Избель раздраженно вытерла пальцы о шаль и перевела взгляд на картину.

Русоволосый мужчина с серыми до белизны глазами стоял позади кресла, на нем расположилась женщина, в которой безошибочно узнавалась одна из Кемшоу — зеленые глаза, темные кудри и брошка в виде цветка белой восточной камелии. Оба они принадлежали к семьям высшей аристократии — Лордам Основателям. Одной рукой женщина держала за руку мужа, а другую положила на живот. Свободный крой платья скрывал размер живота, но Избель не сомневалась, что женщина беременна. Художник тщательно выписал румянец на ее щеках, мягкую улыбку на розовых губах, ласковый взгляд, блеск волос… Избель брезгливо скривилась, резко развернулась, схватила свечу с полки и почувствовала рывок. Пришлось присесть, чтобы попытаться рассмотреть, за что зацепилась шаль. Оказалось, что за шляпку гвоздика, выглянувшую из рассохшейся опоры стеллажа. Дональд не удосужился даже привести в порядок все комнаты, прежде чем перевозить ее сюда! Сжав зубы, Избель грубым рывком высвободила ткань, жалобно треснувшую и жалким клочком повисшую на злосчастной шляпке, и хотела было идти прочь, как увидела тусклый медный проблеск. Что-то завалилось под стеллаж.

Избель вновь наклонилась, и вскоре дрожащий огонек свечи озарил плотную обложку альбома, украшенного ажурными медными уголками. Избель откинула плотную обложку, и в нос ударил запах плесени и пыли; страницы слиплись, чернила выцвели и расплылись, так, что прочитать можно было одно-два слова или абзац, но Избель все равно листала пока не нашла запись, сохранившуюся не иначе как чудом. У нечеткой даты разобрать получилось лишь месяц — июнь, — а дальше шли хоть и бледные, но понятные слова…

«…Прием был великолепен!..»

***

«…Прием был великолепен! Не зря я потратила столько времени, придумывая украшения, наставляя слуг, проверяя каждую деталь — чтобы она полностью соответствовала тому, как я это представляла. И розы, и свечи, и ленты в саду и бальной зале! А музыка? Я убедила отца пригласить лучших музыкантов из Ноднола, и не зря! Ни одной фальшивой ноты, а уж я-то знаю толк в музыке! Конечно, и гости были в восторге! И не только… Как мне понравилось, с какой завистью смотрела на все это великолепие Элоиза Найтшоу! Это так весело! Примерно так же, как подрезать крылья стрижам! Как мне хотелось смеяться, глядя в ее надменное лицо! Пусть знает свое место! Ее семья произошла от каких-то слабеньких фей, а мы, Кроптоны, потомки фэйри! Жаль, конечно, не приехали Мэллоуны… Это меня весьма и весьма расстроило, но с другой стороны — у них уже два поколения не проявлялась волшебная кровь, кто знает, сколько они еще смогут сохранять за собой высокие привилегии семьи Лордов Основателей? И все-таки, говорят, братья Мэллоуны хороши собой, превосходно воспитаны, да и состояние их семьи одно из самых больших…

Зато явились и Айделы, и Грейсдоры, даже Эндрю Грейсдор… Ах! Я видела его три года назад, и тогда он совсем не показался мне столь красивым, мужественным и приятным. Я была слишком юна, чтобы оценить это, но сегодня, когда он пригласил меня на танец… Меня словно окатило горячей водой или овеяло горячим ветром! От одного его прикосновения к моей руке! Ах! От воспоминаний щеки загораются! А после первого танца последовал и второй, и третий, потом мне, конечно, пришлось позволить и другим кавалерам потанцевать со мной, иначе было бы совсем неприлично. Валле, само собой, заметила интерес Эндрю. Еще бы она не заметила! Старая дева! Приживалка! Только и делает, что смотрит за мной, и смотрит, и смотрит! «Платье откровенное», «Украшения вызывающие», «Леди не пристало», «Леди не должно», «Вы же леди» — только и делает, что командует и читает морали! Ненавижу ее! Думает, только она внимательная! А я ведь тоже замечаю взгляды, какими она одаривает молодых людей! Смотрит, как кошка на сметану, а чуть что — глаза отводит. Фу!

И Эндрю это заметил, пошутил даже. Сначала я хотела его осадить, а потом решила — зачем? Он же прав! И посмеялась с ним. Думаю, стоит убедить отца в том, что нам совершенно необходимо пригласить Грейсдоров и, конечно, Эндрю к нам. Завтра же займусь этим! Мне кажется, ч…»

На этом страница обрывалась. Избель поморщилась, пытаясь разделить хрупкие листы, но ничего не получалось, только пыль липла к пальцам. Очевидно, что альбом принадлежал юной девушке, жившей в этом доме раньше — одной из семьи Кроптон. Избель слышала о них: принадлежавшие к Лордам Основателям, хранящие секреты погодной магии. Значит, сны о волшебной крови были не совсем снами, скорее… воспоминаниями? Страх коснулся коленей, но Избель решительно его отогнала — какая разница, если они дарили ей счастье, уносили в мир, где не было ни дочери, ни мужа, ни долга? Но прочитанная запись встревожила Избель. Она вновь взглянула на страницы дневника: прыгающие строчки выдавали волнение и возбуждение девушки. И причиной им послужил Эндрю Грейсдор.

Мужчина.

А мужчины опасны.

Они могут лишить молодости, свободы, здоровья, и никто их не осудит.

Избель проверила свечу, нашла следующую разборчивую запись и продолжила читать, чувствуя, как сердце бьется быстрее в предчувствии чего-то страшного.

«Папенька сразу согласился пригласить Грейсдоров, но их ответа пришлось ждать две недели, а потом еще две — пока они приедут. Валле запретила мне переписываться с Эндрю и даже проверяла всю почту, так что мне пришлось послушаться и просто ждать, но уже завтра Эндрю будет у нас! Наконец-то я снова увижу его!»

«Ужин прошел чудесно, а после музицировали. Эндрю похвалил мою игру. Завтра собираемся на конную прогулку».

«Чувствую себя ужасно