– А? – мои брови поползли наверх. Вот как это теперьназывается. Да, похоже, я влип – это мягко сказано, – а… понимаю.

– Повернитесь лицом к стеллажам, – Я послушно встал к книгами подал руки, чтобы мне надели наручники.

– Эй, пропустите меня! – это был голос Алекса, – Какогочерта, тут происходит? Он ученый! Это доктор Линкольн! Почему он в наручниках,он мой брат и он был две минуты назад со мной!

– Александр, – голос Грыу я тоже узнал, она говорила тихо:

 – Не нужно… я сейчас узнаю…. Успокойся…

Она  переговорила с полицией и заговорила с братом тише, и яне успел услышать всю фразу: – …документы в книги… преступление противчеловечества…его нашли с этой книгой, и он главный…

– Что?! Это ахинея какая-то! Он же с нами был! – Алексговорил громко и отчетливо.

– Мне жаль, но ничего нельзя…. Если они докажут вину…. А онидокажут, столько подтверждений… возможно, будет высшая мера, – долетели словаГрыу до моих ушей.

Я решил попрощаться с братом, оттолкнул полицейского и впоследний раз взглянул на высокую фигуру брата: – Сашка! Не верь всему, чтовидишь!

– Закрой рот! Нельзя  общаться со свидетелями! – Меня грубовытолкали из комнаты.

– Господи, что же это?! Сталь в крови на песке?! Каменныйвек?! Одумайтесь! – В голосе брата было отчаяние.

***

Меня часто унижали прилюдно. Я выдерживал все: и прозвища«ботаник», и «книжный людоед», и то, как однажды подростки меня закидалитухлыми помидорами перед девушкой, которая нравилась мне. Девушки меня нелюбили. Они  награждали меня высокомерными взглядами и брезгливо улыбались. Яне был крутым парнем ни в школе, ни в колледже. Я не играл футбол илибаскетбол, поэтому парни из команды косо поглядывали в мою сторону и, если быне Алекс, то я бы получал пару пинков. Профессора всегда холодно относились комне, так как мои теории и рассуждения о машинах доходили до такого, что однаждыменя спросили: не машиной ли я родился? В ответ я только пожал плечами.

Но это унижение переходило все рамки. Я шел по коридору, внаручниках, в сопровождении конвоя  и на меня глядели все: команда, персонал,коллеги, даже уборщики – у всех них  были недоумение, страх, злость,высокомерие на лицах. Они видели врага и убийцу. Я кожей чувствовал страх иотвращение ко мне. Я сам себе был противен, что так глупо попался на удочку. Яне хотел умирать, но знал, что это неизбежно, потому что впереди черная дыра. Ялгал брату, что хотел умереть в киберсне. Я хотел бороться и жить, а может ивыжить, но  я знал, никто не выживал после столкновения с черной дырой. Этобыло нереально.

Отчаяние – вот что я чувствовал, когда шел по коридору. Обида,что не смог сделать ничего стоящего в своей маленькой, никчемной жизни. Ятеперь враг, и это убивало меня больше всего. Враг, разрушитель, убийца,подлец, который предал свой народ. Бесило больше всего то, что я был невиновен,но никто не станет слушать меня, если я назову имя истинного виновника«кровавого карнавала» на «дракон–11». У этого человека абсолютная власть, этоозначало одно – неприкосновенность.  Он сделает все, что бы уничтожить меня,потому что он верит в свой идеал. Его идеал божественен. Он прикрывается им какщитом, а у меня не было идола, разве только сталь. Он запустил в ход свою идею,и она действовала идеально.

– Черт! – вслух сказал я.

– Заткнись и иди быстрее, – рявкнул один из полицейских.

– Мне полагается адвокат! – я говорил громко, чтобы всеуслышали. – Закон обязывает!

– Иди, закон, – хмыкнул страж закона.

– О, конечно! Зачем же мне адвокат!? Меня в любом случаиказнят! О, или я попаду в ад! Не правда ли леди Грыу? – Мы прошли мимо Грыу.Она ничего не сказала, а только отвернулась от меня.

– Я попаду в ад и прихвачу вас за компанию! Ведь наш рейс вчерную дыру! Тю-тю! – Зря я сказал это, потому что конвойный не стал терпетьмои колкие замечания и огрел прикладом по голове.

Когда я открыл глаза, то увидел железный потолок белогоцвета. Вся комната была выполнена в серых и белых тонах. Я не люблю этисочетания цветов, потому что помещение словно становится до бесконечности огромным,и ты теряешь счет времени. Такие пунктики могут свести с ума. Хотя мне было недо раздумий о сумасшествии: голова сразу же дала о себе знать, а конвойный непожалел сил, чтобы ударить меня. Я сел на корточки и схватился за виски.

– Он тоже получил свое, – брата я не заметил.

– Ты что тут потерял? – Растираю затылок, но мало помогает.

– Тебя охраняю и вот компанию решил составить, – улыбнулсяАлекс, – Покушение на убийство. Тот парень теперь в реанимации, а меня никто неввел в курс дела, что он начальник полиции.

– У них, наверно, камеры закончились, – сказал я, –  раз тысо мной?

– Не думаю, – еще раз улыбнулся брат, показывая ровные зубы,– Ты что – не рад меня видеть?

– Без шуточек, – сказал я, – Думаешь, очная ставка?

– Похоже на то, – он поднялся с колен и подошел ко мне, – Вдруг,я тоже враг народа.

– После слова «ха» нужно посмеяться? – Я все же улыбнулся.

– А ты остряк, Виктор, – Алекс стал разглядывать мое лицо, –Видел бы ты свою правую щеку. Хорошо, что тут нет зеркала…

– Что? – Спросил я.

– Ударил так, что останется шрам… – брат не договорил, таккак свет в помещении пару раз моргнул и погас вовсе.

– Начинается, – сказал я, и мой голодный желудок дал о себезнать. Как ни странно, затошнило.

– Корабль прибавил скорость, – голос Алекса звучал натянуто-холодно.

– Значит, они срезали часы жизни всем нам, – я чуть было неприбавил, что не хочу умирать, но вовремя замолчал.

– Примерно семь часов или больше, –  согласился брат.

– Сколько я был без сознания? – я облизал пересохшие губы.

– Часа два… – интонации у Алекса были какие-то испуганные.

– Один час за семь. – Меня затошнило еще сильнее, – по-моему,это не начало – это конец.

– По-моему, тоже, – голос брата стал садиться, – Нужновыбираться.

Он подошел к двери, толкнул ее и она поддалась.

– Нет света, двери не работают – плохо дело, – сказал Алекс,– Идем?

– Подожди, – это конечно было сумасшествие, – А что, еслинам остаться тут?

– Зачем, Виктор?

– А что если недоказанная теория верна? И это помещениесохранит нам жизни? – Звучало нелепо, но я хватался за последнюю соломинку, чтобыла связана с жизнью.

– Я не понимаю, Виктор? – голос брата стал серьезным.

– Что если все, что мы знаем о черных дырах не совсем верно?Что, если как таковой ее нет, а она всего лишь искажение времени, и мы можем неумереть, а попасть на другой отрезок вселенной?