— Ладно. Очнётся, будет видно. — Ведьма, видимо, тоже не хочет спорить. Она машет рукой в сторону двери. — Идём, выпьем, что ли.

— Только не чай, — усмехаюсь я криво.

Аккуратно укладываю руку Дарьи на диван вдоль тела, и мы с Мартой перемещаемся из комнаты обратно в гостиную.

Не знаю, как ведьме удаётся, но когда мы возвращаемся, на столе вместо недавнего чая и следов крови стоят два стакана и бутылка коньяка.

— Послушай, Рисай. Отнесись серьёзно к тому, что я скажу. — Марта задумчиво усаживается напротив и, не моргая, смотрит куда-то в одну точку внутри бутылки. — Я выполнила твою просьбу. Твоя Дарья выпила чай, и он на неё подействует. Но меня кое-что беспокоит. Знак!

Действительно, собравшись услышать от ведьмы что-то серьёзное, я нахмурился.

— Знак? Я ничего не видел.

— Достаточно того, что его видели я и твоя девчонка. Знаки не проявляются просто так. Я выясню его значение, но ты будь очень осторожен.

Я, кажется, начинаю понимать, к чему так ненавязчиво подводит меня ведьма. К тому, на чём зарабатывают такие, как она. Сейчас наверняка примется пугать меня страшными сказками, используя в качестве аргумента порез Дарьи. А цель всего этого действа — срубить денег на какие-нибудь заговорённые обереги.

— Выясняй, если так хочешь. — Я не запрещаю ей и не отговариваю. — Мне плевать.

— Ты зря не веришь, — снова пытается ведьма убедить меня.

— Отчего же? Я верю, — киваю охотно, но сразу уточняю: — Верю, что ты можешь готовить мази, на время скрывающие… недостатки на коже. Верю, что можешь опоить, приворожить и силой слова остановить кровь. Только, знаешь… не нужно всей этой волшебной чепухи о знаках и пророчествах.

Мои совершенно спокойные слова неожиданно очень сильно задевают Марту.

— Это не чепуха! Я видела знак! — Ведьма вскакивает со стула и разъярённо ударяет ладонью по столу. — Я видела, Рисай! Он возник над чашкой, в которую попала кровь твоей девчонки.

— Ну, разумеется! И какой же это был знак? Сердце? Корона? Или может…

Договорить я не успеваю.

Марта вдруг бледнеет и закатывает глаза так, что остаются видны одни лишь белки. Она заламывает руки и мешком падает на пол…

— Марта?! — Решив, что ведьме стало плохо, срываюсь с места и подскакиваю к ней.

Но стоит мне коснуться Марты, как её тело выгибается дугой. Она начинает биться в судорогах и словно в бреду бормочет:

— Крылатая Змея и Тигр… прольют кровь… И один невинный… заплатит жизнью… чтобы выжил другой…

Дарья

— Да просыпайся же ты!

Мужской голос врывается в сон, разрушая иллюзию безмятежности.

Мне кажется, я уже слышала его раньше. Но никак не могу вспомнить, когда и где.

— Дарья, просыпайся! — Несколько лёгких шлепков по щеке помогают окончательно вырваться из липкой паутины сна.

Распахиваю ресницы и пару мгновений прихожу в себя. Осматриваюсь.

Я нахожусь в салоне аэромобиля. Рядом со мной в кресле пилота сидит Рисай.

А под нами — освещённые огнями аэротрассы жилые кварталы района Призон.

— Почему мы… в воздухе? Мы вроде собирались пить чай? Я что, всё пропустила? — Задумавшись, я понимаю, что совершенно не помню подробностей чаепития.

— Да. Мы пили чай. Ты хотела помочь порезать пирог. — Рисай отвлекается от дороги, поворачивается ко мне и заглядывает в глаза. — Помнишь, что было дальше?

Смотрю на двуликого в растерянности, а затем пожимаю плечами.

— Нет.

— Ты случайно порезалась, помнишь? — Рисай берёт меня за руку и поворачивает ладонью вверх. После чего медленно проводит указательным пальцем вдоль одной из линий на руке.

Я слежу за этим медленным движением и чувствую, как за ним по коже следует волна тепла.

Палец двуликого поднимается выше и вдруг останавливается в ямочке перед самым запястьем.

На миг мне кажется, что это вовсе не прикосновение Рисая застывает на моей коже. Для меня замирает само время…

Не знаю, как долго мы пожираем друг друга глазами. А потом в кончики моих пальцев будто ударяют молнии.

Одёргиваю руку и отвожу взгляд.

Рисай тоже, как ни в чём не бывало вновь вперивает взгляд вдаль, на обозначенную огнями аэротрассу.

Хватаю ртом воздух. И только после понимаю, что всё это время не дышала.

Чёрт! Что это сейчас было?

Между нами, словно искра пробежала. Но это ведь просто выражение. Так ведь не бывает на самом деле?

— Рисай, ты?.. — Я так и не решаюсь спросить у двуликого, почувствовал ли он то же, что и я. Перевожу тему разговора. — Если я порезалась, почему нет даже следа?

— Потому что Марта… Она кто-то типа… целительницы, — очень неохотно отвечает Рисай. — Ну, знаешь, готовит всякие мази, настойки, компрессы…

— Хочешь сказать, твоя знакомая полностью заживила порез? — с сомнением округляю я глаза. — Она, что ведьма?

Рисай хмыкает.

— Ведьм не существует, куколка. Есть лишь люди, научившиеся делать то, что не умеют другие.

— Допустим, — кошусь на Рисая и испытываю какое-то странное чувство.

С одной стороны, рядом со мной совершенно чужой мужчина. Я ведь толком даже не знаю ничего о нём. Но с другой стороны, мы, как будто две половины чего-то целого. И какая-то неведомая сила так и тянет нас соединиться…

— Допустим? — переспрашивает он, вновь поворачиваясь ко мне. — Ты сомневаешься?

— Нет! Конечно, нет, но… — Что-то всё равно не даёт мне покоя. Какая-то мысль настойчиво вертится в голове. Но стоит ухватиться за неё, и она тут же ускользает. — Почему я ничего не помню?

— Потому что Марта заживила твою рану какой-то своей настойкой. После неё ты крепко уснула. — Рисай бросает быстрый взгляд на дорогу, оценивая ситуацию, но почти сразу снова переводит на меня. Улыбается. — Не волнуйся, Дарья. Это временный эффект. Память скоро вернётся.

— А почему мы улетели, не попрощавшись?

— Я не смог тебя разбудить. Ты спала на диване. А после я отнёс тебя в аэромобиль. — Мои мысли плывут куда-то, не желая сосредотачиваться на словах Рисая. Сознание совсем рассеивается. И перед глазами возникает образ высшего двуликого, несущего меня на руках. — Пусть тебя это не беспокоит. Я попрощался за нас обоих.

И меня всё это, действительно, больше не беспокоит.

Взгляд и улыбка двуликого действуют гипнотически.

Ловлю себя на мысли о том, что смотрю на губы Рисая. Жёсткие губы всегда такого упрямого человека. Сейчас изогнутые в усмешке.