Лишь бы он и дальше продолжал целовать и прикасаться ко мне. Лишь бы не останавливался ни на миг.

И Рисай продолжает, вырывая из моей груди всё новые и новые стоны постыдного удовольствия.

А когда рука двуликого под моим платьем забирается слишком высоко; когда пальцы дотрагиваются до нежной кожи слишком откровенно…

В боковое стекло нашего аэромобиля что-то громко ударяется. А затем весь салон наполняется ослепляющим белым светом.

Вместе с тяжёлым вздохом в мой рот проскальзывает глухое, недовольное рычание Рисая.

— Какого?..

Вынужденные оторваться друг от друга, мы размыкаем объятия. Двуликий отодвигается, поправляя моё задранное платье. А я непроизвольно тотчас тянусь к нему снова, не желая отпускать.

— Что случилось? — Волшебство поцелуя ещё туманит мой мозг, и я не очень понимаю, что происходит.

Рисай презрительно разглядывает что-то в слепящем снопе света снаружи. Не знаю, что и как он умудряется там увидеть, но стоит мне поднять голову, и я почти сразу прикрываю глаза рукой.

— Чёртовы блюстители порядка! — ругается двуликий и тут же грозит мне. — Оставайся здесь и не вздумай выходить! Я скоро вернусь.

Дверь аэромобиля, словно птичье крыло взмывает вверх, и Рисай неспешно выбирается из салона на улицу.

Двуликий захлопывает за собой дверь, и я не слышу, с кем и о чём он разговаривает. Не могу я и увидеть то, что творится за пределами аэромобиля. Любопытство съедает меня, но глаза всё ещё режет от яркого света. Поэтому окно тоже оказывается бесполезно.

Единственное что мне остаётся, это сидеть и ждать Рисая.

К счастью, он возвращается уже совсем скоро. И как ни в чём не бывало, устраивается на сидении пилота.

— Что-то случилось, Рисай? — спрашиваю я его взволнованно. Потому что он сейчас совсем не похож на того мужчину, чья рука ещё несколько минут назад шарила под моим платьем.

Двуликий ничего не отвечает. Но уже миг спустя и без его ответа становится всё понятно. Яркий свет, что бил в глаза, гаснет. А я вижу в окно, как на небольшом расстоянии от нас отрывается от земли патрульный аэромобиль.

— Они стучали нам в окно? — доходит до меня, и я чувствую, как краска стыда заливает лицо. — Что им было нужно?

— Предупредили, что по приказу наместника сегодня повсеместно вводится комендантский час, — нарушает, наконец, тишину голос Рисая.

— Комендантский час? Но… — Глядя на двуликого, растерянно моргаю. — Призон ведь имеет статус особого района. На его территории свои законы…

— Видимо, уже нет. Твой папаша полон сюрпризов, — усмехается Рисай в ответ. — Полетели-ка домой.

Всю дорогу до самого дома мы оба молчим. Не знаю, какие мысли бродят всё это время в голове двуликого. Мои же снова и снова возвращаются к рассказу Рисая о том, что я дочь наместника Земли, и к просьбе помочь отомстить.

Когда наш аэромобиль, наконец, совершает посадку возле дома, мысленно я почти соглашаюсь помочь Рисаю. Мне остаётся только произнести своё согласие вслух.

Я покидаю салон аэромобиля самостоятельно, не дожидаясь, пока двуликий подаст мне руку.

— Знаешь, Рисай. — Я делаю шаг к нему, как раз в тот момент, когда он подходит, чтобы помочь мне выйти. — Я тут подумала, и мне кажется…

— Дарья. — Он берёт меня за руку и неожиданно притягивает к себе. — Если во время… остановки я напугал тебя или сделал что-то, что было неприятно…

Его слова в то же мгновение пробуждают воспоминания о поцелуе. И вмиг становится нечем дышать.

Рисай замолкает, не договорив.

Вскидываю взгляд на двуликого и встречаюсь с ним глазами. Рука сама тянется вверх к его лицу. Касаюсь щеки Рисая кончиками пальцем и осторожно провожу вниз. Почему-то только сейчас ощущаю едва проступающую щетину.

— Всё, что ты делал, мне нравилось. И я хочу когда-нибудь снова…

Рисай резко подхватывает меня на руки, заставляя замолкнуть. И, ничего не говоря, быстрыми шагами направляется в сторону дома.

— И куда мы? — Я обхватываю Рисая за шею и прижимаюсь к его груди.

— В мою спальню! — говорит он так резко и бескомпромиссно, что я вздрагиваю у него в руках. — И ради всего святого, Дарья, не ёрзай, если не хочешь потерять невинность прямо в холле.

Дарья

У входа в дом Рисай, не сдержавшись, целует меня. Не так страстно, как перед появлением патруля. Однако даже этого целомудренного поцелуя хватает, чтобы во мне вновь вспыхнули странные ощущения томления. В груди и в самом низу живота.

Мы так и вваливаемся в дом, целуясь. И только тактичное покашливание возвращает нас в реальность.

— Кхе-кхе.

Застигнутые с поличным, прерываемся и одновременно поворачиваемся в ту сторону, откуда доносится звук. В противоположном конце холла стоит и как-то подозрительно косится на нас управляющий Рисая.

— Марк, хорошо, что ты здесь, — не отпуская меня, приветствует его двуликий. — Будь добр. Принеси тёплую воду с ромашкой и полотенце.

Управляющий, кажется, выглядит слегка потерянным. Из-за того, что хозяин, высший ке-тари просит слугу, из-за само́й странной просьбы или из-за нашего с Рисаем необычного появления в доме, — понятия не имею.

— Т-тёплую воду с ромашкой и полотенце? — Едва ли не заикаясь, переспрашивает бедолага.

— У тебя проблемы со слухом? — недовольно ворчит на него двуликий.

Затем он просто разворачивается со мной на руках и, не удостаивая Марка ответом, направляется в сторону коридора.

— Х-хорошо, господин, — кивает управляющий. — Сейчас сделаю.

— Пожалуй, принеси ещё мятный чай, — бросает Рисай, проходя мимо ошалело уставившегося на нас Марка. Затем замирает на миг и, не поворачивая головы, уточняет: — Не сейчас. Через час. В мою спальню.

И пока двуликий на руках несёт меня в свою спальню, я затылком ощущаю удивлённый взгляд управляющего, направленный в наши с Рисаем спины.

По дороге двуликий одаривает меня ещё несколькими рваными поцелуями. И я охотно на них отвечаю.

Ловлю себя на мысли, что мне нравятся его поцелуи. Нравится мягкое тепло губ. Нравится прижиматься к его груди, чувствовать себя беззащитной в его крепких руках. И слышать, как гулко стучит сердце.

Открывая дверь спальни, Рисай снова накрывает мои губы поцелуем. Жадным и быстрым. Как будто не может удержаться.

Не останавливаясь, двуликий идёт прямиком к кровати. Несмотря на то, что постель ещё не расстелена, он укладывает меня и нависает сверху.

Я жду, что он начнёт раздевать меня так же, как попытался сделать это в аэромобиле. Но вместо этого Рисай медленно осыпает моё лицо поцелуями.