Айдин-реис спешно высадил на берег своих друзей-морисков, чтобы лучше подготовиться к сражению или бегству, ибо появление восьми вражеских галер выходило за рамки достигнутой договоренности. Однако, вызвав его искреннее удивление, противник не выпустил ни одного снаряда, хотя уже подошел к пиратским кораблям на расстояние пушечного выстрела. Портундо не хотел топить турецкие суда, опасаясь, что вместе с турками погибнут и беглецы-мориски, которые, по его мнению, должны были находиться на борту и за захват которых ему обещали заплатить 10 000 дукатов. Однако корсары решили, будто данный поступок свидетельствует о трусости генерала, и, внезапно превратившись из жертвы в хищника, набросились на галеры, подобно орлам. После отчаянного сражения врукопашную, в ходе которого Портундо был убит, они взяли семь галер на абордаж, в то время как восьмая из них на огромной скорости понеслась к Ивице.

Благодаря этому смелому ходу в Алжир, помимо морисков, взволнованно наблюдавших за ходом битвы с берега, прибыло множество высокопоставленных пленников, а сотни рабов-мусульман, трудившихся на галерах, были освобождены и избавлены от оков и ударов кнута. Несомненно, увидев семь галер, включая capitana, или флагманское судно, жители Алжира радостно встретили Айдин-реиса, а испанцы горько оплакивали свою утрату. Неудивительно, что подобные победы способствовали процветанию нового берберского государства.

Воодушевленный успехом Хайр-эд-Дин наконец осмелился напасть на испанский гарнизон крепости Пеньон-де-Алжир, бросавший ему вызов одним своим существованием. Его раздражало, что ему приходится вытаскивать свои галиоты на пляж в миле к западу и тащить их по берегу, а погода ставит под угрозу «бизнес» купцов, встававших на якорь к востоку от города. Хайр-эд-Дин решил, что в Алжире у него должен появиться собственный порт, благодаря которому он избавится от надетой на него испанцами узды. Он потребовал, чтобы дон Мартин де Варгас сдал крепость, и, получив отказ, обстреливал Пеньон днем и ночью на протяжении 15 дней из тяжелых пушек, часть из которых была сделана в Алжире, а часть захвачена вместе с французской галерой. Пушки стреляли до тех пор, пока не появилась возможность взять крепость приступом. В итоге туркам удалось быстро одержать победу над жалкими остатками гарнизона, которые затем отправились в тюрьму для рабов. Камни, из которых была сложена крепость, пошли на сооружение мола, защищающего гавань Алжира на западе, причем для этой работы на протяжении двух лет намеренно использовали рабов-христиан.

Еще больше усугубила бедствие странная драма, которую можно было наблюдать на протяжении двух недель после падения крепости. На горизонте показались девять транспортных судов, полных людей и нагруженных снаряжением, отправленных для усиления гарнизона Пеньона; они долго рыскали в поисках знаменитой крепости, которой пришли на помощь. И пока они удивлялись тому, что не видят крепость, в море на своих галиотах и легких шебеках вышли пираты, захватившие весь караван, взяв в плен 2700 христиан, а также получив в свое распоряжение большое количество оружия и продовольствия.

Казалось, будто все, что Хайр-эд-Дин берет в руки, превращается в золото. Месяц за месяцем численность его флота увеличивалась до тех пор, пока наконец в его распоряжении не оказались 36 галиотов, летом постоянно находившиеся в море. Он сумел захватить неисчислимо богатую добычу, а его войско пополнилось мужчинами из числа 70 000 морисков, освобожденных им в ходе нескольких плаваний от испанского гнета. Пустынные земли Африки теперь были населены трудолюбивыми крестьянами и ремесленниками, которым испанские короли не сумели найти применения. Плавильни и судостроительные верфи Алжира наполнились постоянно спешащими работниками. Строительством защитных сооружений в гавани занимались 7000 рабов-христиан, и каждая попытка императора спасти их и покончить с пиратством заканчивалась катастрофическим провалом.

Никто так не радовался успехам бейлербея Алжира, как султан Сулейман. Прежде неискушенные в делах мореплавания османы жаждали учиться. Турецкий флот развивался медленно, в основном это происходило из-за того, что в начале существования османского государства всегда находились люди, готовые ходить по морю за деньги. Когда Мурад I изъявил желание перебраться из Азии в Европу, чтобы там встретить армию собиравшихся напасть на него Владислава и Хуньяди, капитаны генуэзских кораблей с радостью согласились перевезти его солдат, если он заплатит им по дукату с человека, надеясь, что таким образом сумеют досадить своим извечным соперникам венецианцам, согласившимся служить противникам турок. Возможность контролировать Босфор османы получили только после падения Константинополя, благодаря чему Мухаммед II принял решение о создании собственного флота.

Туркам опять помогло судьбоносное соперничество между христианскими государствами, из которого им так часто удавалось извлекать выгоду. Влиятельные торговые республики Венеция и Генуя на протяжении долгого времени боролись друг с другом за превосходство на море. Венеция контролировала множество ключевых портов на островах архипелага и на побережье Сирии, где располагалась крепость Акра, подаренная ей крестоносцами за помощь на море. Генуэзцы могли похвастаться более сильными позициями в Черном и Мраморном морях, где располагалась генуэзская колония Галата, до захвата ее турками представлявшая собой не что иное, как восточный аналог Генуи. В Пере[10], на пустынном холме, до сих пор виднеется башня, построенная генуэзцами, а генуэзские крепости нередко встречаются в районе Босфора и в Крыму, где они возвышаются над небольшой Балаклавской бухтой.

В Мраморном море неоднократно разгорались ужасные битвы между флотами противников. В 1352 г. у стен Константинополя генуэзцы одержали победу над объединенным флотом венецианцев, каталонцев и греков. Однако через год жители Невесты моря[11] сумели умерить пыл генуэзцев во время катастрофического для последних сражения при Альгеро, а в 1380 г., когда генуэзцы завладели Кьоджей и чуть не заняли саму Венецию, горожане как один поднялись против врага и сумели не только разбить захватчиков, но и окружить их и заставить сдаться. С тех пор влияние Генуи значительно ослабло, в то время как сила и высокомерие венецианцев возросли.

Адмиральская галера