Вернулся третий похититель. Что-то молча поставил рядом сАлександрой, молча ушел. Вслед за ним вышли двое других, причем «кавказец» непереставал недовольно бурчать.

Дверь захлопнулась, и Александра оказалась в душнойполутьме. Какое-то время она тупо разглядывала стоящее рядом помятое,обшарпанное эмалированное ведро, пластиковую бутылку с водой и полбулки хлеба вполиэтиленовом пакете.

«Хлеб «Дарницкий», – на глазок определила Александра, словноэто имело какое-то значение. Потом встала на четвереньки, вытащила из-под себякуртку, кое-как надела, сунув в рукав только правую руку, – и легла на пол,свернувшись клубком, подтянув колени к самому подбородку и как можно ближеприжавшись к трубе отопления.

Труба была горячая, и в подвале стояла духота, но Александрубила неутихающая дрожь. Казалось, никогда в жизни она не мерзла так, какзамерзла сейчас.

* * *

– Мужики, во, смотрите, классная хохма: «Из протокола сместа происшествия: на теле обнаружены трупные пятна размером с 10-,50-копеечные монеты общей площадью на три рубля двадцать копеек!» – Молодойпомощник дежурного так и закатился.

– Это что, в газетах пишут? – возмутился дежурный. – Они насза полных придурков держат. Брось ты эту желтую прессу, давай лучше кроссворддальше разгадывать. Что там у нас по вертикали?

В дежурке РУВД Нижегородского района четверка мужчин ожесточенносражалась с кроссвордом. Разгадывать его начал сам дежурный, потомприсоединился помдеж, а вскоре забрели на огонек два боевых товарища из ГИБДД.Помещение было наполнено синеватым слоистым дымом.

– Номер одиннадцать по вертикали: ночной наряд, первая букваП.

– Патруль! – мгновенно среагировал помдеж.

Дежурный попытался пристроить «патруль» в клеточкикросворда, но тотчас разочарованно покачал головой:

– Не подходит. Надо слово из шести букв.

– А в патруле сколько? – удивился помдеж.

Дежурный сосредоточился и через некоторое время сказал:

– А в патруле – семь.

– Тогда экипаж! – выдал помдеж, который отличался умом исообразительностью.

– Шесть букв! – обрадовался дежурный и покрепче стиснулкарандаш, но через мгновение поднял от газетки голову и разочарованно протянул:– Не подходит экипаж. Первая буква П.

– А почему первая буква П? – начал задираться помдеж,который славился своим занудством, оттого и не рос по службе.

– Потому что одиннадцать по горизонтали было: выдающийся голоссовременности. А это Пугачева.

– А может, не Пугачева? – робко спросил один из гостей.

– Как это? – удивился дежурный. – А у кого еще голос?

Остальные пожали плечами. Они не знали, у кого еще голос,потому что по телевизору и в газетах настоящей певицей называли толькоПугачеву, а работники органов свято верили всякой официальной информации.

– На П, – сосредоточился помдеж, – на П, на П…

– Пикет! – сообразил автоинспектор.

– Ты считать умеешь? – вздохнул дежурный. – Шесть букв,говорено же. А в пикете – пять.

– Тогда пост! – вмешался второй гость, однако за мелочевкуиз четырех букв даже ответа не был удостоен.

Тем временем помдеж сунул свой любопытный нос в газету ивозмущенно завопил:

– Да ты что пишешь, что пишешь-то?! Пугачева, главное!Выдающийся голос – он из девяти букв, а Пугачева – только из восьми! Вон у тебяпоследняя клеточка пустая! Выкинь свою Пугачеву, пиши: ночной наряд – экипаж!

– А какой тогда выдающийся голос современности на Э? –сердито покосился на него уличенный в мошенничестве дежурный.

– Эдита Пьеха! – радостно закричал автоинспектор, и дежурныйбезнадежно воздел глаза к небесам.

В это мгновение раздался звонок у входа. Посмотрев на экран,дежурный увидел на улице перед дверью парня в куртке, накинутой на белый халат,а на обочине тротуара – «Скорую помощь».

– Кто-то врача вызвал? – удивился неопытный в таких делахавтоинспектор.

– Жмурика привезли, – авторитетно объяснил помдеж. – Надонаправление в трупарню.

– А-а, ну понятно.

Дверь тем временем открылась, и в дежурное помещение вошелвысокий широкоплечий парень с рыжеватыми волосами, на которых таял снежок. Лицоу него было молодое, но смертельно усталое, такое впечатление, что нескольконочей не спал. Кивнул всем:

– Привет блюстителям. Дайте направление на судмедэкспертизу.

– Здорово, Рутковский! – узнал врача помдеж. – Ты ж толькопозавчера направление брал. Что-то зачастил к нам, подозрительно даже.

– Ну да, – кивнул доктор, – зачастил. Вы, ребята, маньяка неищете? А то ведь это я самый. Мания у меня такая – трупы на дороге подбирать.

– На дороге? – встрепенулся автоинспектор – поклонник ЭдитыПьехи. – Что, ДТП? А где?

– Успокойся, товарищ, – махнул рукой доктор. – Никакого ДТП.Ехали-ехали, смотрим – девчонка на дороге лежит. Вся из себя такая, вспортивном костюмчике. Крови ни капли, ни ушибов, ни ударов, похоже навнезапную остановку сердца или криз, но вскрытие покажет.

– Мертвая? – ужаснулся второй инспектор.

– Увы, – довольно хладнокровно пожал плечами Рутковский. –Документов нет.

– Так и запишем: неопознанный летающий объект, – кивнулдежурный, вынимая из папки нужный бланк. – Слушай, а на улице холодно?

– Люто! – вздрогнул Рутковский. – Я всего ничего и ждал,пока вы откроете, а продрог до костей!

Оба инспектора в эту минуту вспомнили о своем пренебрежениик служебным обязанностям и тоже принялись демонстративно стучать зубами идрожать плечами – ну в точности танцовщицы из цыганского ансамбля.

– Тогда я не пойду на нее смотреть, – сказал дежурный. – Ато опять на бюллетень сяду.

Помдеж, у которого тоже не было ни малейшей охоты идти нахолод, знакомиться с неопознанным трупом, разразился кашлем, который устрашилбы даже больного в последнем градусе чахотки.

Рутковский, зевая, опустился на свободный стул и крепко потервеки.

– Заморился? – сочувственно спросил помдеж, заметив, какиеглубокие тени залегли под глазами врача.