Александра вообще была склонна к самокритике и неуместнымфилософствованиям… Занятая этим процессом, она безотчетно шагнула к автомобилюи не успела ахнуть, как сидевший на заднем сиденье человек схватил ее за руку ирванул к себе, а в это время еще кто-то подскочил сзади и втолкнул в машину, датак грубо, что Александра выронила сумку.

– Вы что?! – только и успела выкрикнуть она, однако широкаяладонь грубо зажала ей рот, в лицо глянули темные прищуренные глаза, а чей-тоголос рявкнул:

– Заткнись, а то подохнешь!

В то же мгновение нечто острое, дырявя куртку и свитер,больно клюнуло ее меж ребер, и Александра обмерла, поняв, что ей в бок уткнулинож. Она подавилась криком, мечась взором по двум незнакомым хмурым лицам,надежно укрытым «чеченками» с прорезями для глаз. Рядом на сиденье вскочил ещекто-то, и машина рванула с места.

– Тихо сиди! – посоветовал этот последний пассажир, и вруках его что-то липко, противно затрещало.

Что это было, Александра поняла, когда полоска пластырянадежно и болезненно запечатала ей глаза, а потом и рот. И все это время остриеножа стерегло каждое ее движение, отнимая последнюю, истерическую надежду нато, что это какой-то Костин розыгрыш, что он, не смирившись с их разрывом,вдруг явился в компании мрачных друзей и похитил возлюбленную Александру,плюнув и на ее возможные возражения, и на истерики собственной мамаши, и вообщена всю свою жизнь закоренелого холостяка. Но не стал бы Костя дырявить ей бок ножиком,не стал бы заклеивать глаза и рот, не стал бы обмениваться с приятелямиотрывистыми репликами, из которых Александра ничего не могла понять. Костяразразился бы тягучей тирадой, восхваляющей его роль в мировом эволюционномпроцессе, но прежде всего – руководящую роль его маменьки…

Александра вздрогнула так сильно, что сидевший рядом человекгрозно шикнул и шевельнул острием у ребра.

О чем она только думает?! Да пусть они провалятся, Костя иего маманя! Ее ведь похитили!

Зачем? Почему? Что с нее можно взять, кроме денег, которых унее ни гроша в буквальном и переносном смысле, и застоявшейся, как лошадка встойле, девственности? Тоже сомнительное богатство… Представить, что у кого-томогло возникнуть такое сногсшибательное и острое желание, ради которого стоилобы идти на ее похищение, Александра была не в состоянии, несмотря на буйнуюфантазию.

Впрочем, она уже вообще ничего не могла вообразить. Мыслиметались, как всполошенные воробьи, иногда вообще уносясь куда-то вдаль иввысь, и тогда Александра с потусторонним изумлением ощущала, что головастановится пустой и гулкой. Беспамятство плескалось совсем рядом, грозянахлынуть и затопить сознание, тошнота подкатывала к горлу, потому чтоавтомобиль то разгонялся, то резко тормозил. Еще слава богу, что убрали нож,потому что при внезапном толчке ее могли бы нечаянно прирезать. Но сейчасотнюдь не это казалось самым страшным.

«Если меня укачает и начнет рвать, я задохнусь!» – мелькнулажуткая в своей отвратительности догадка. Перепуганная Александра вскинула руки,остававшиеся несвязанными, и сорвала пластырь со рта.

На нее тут же навалилось тяжелое тело, выламывая руки, давяладонью на лицо, опять послышался мерзкий треск пластыря, отрываемого отрулона, однако Александра успела выкрикнуть:

– Мне плохо, меня тошнит! – И треск прекратился.

– Кричать нэ нада, – послышался грубый голос. – Тогда убьем.Понатно?

Александра тупо кивнула.

Господи… еще не легче! Что за идиотский акцент? Кавказец,что ли? То есть, выходит, ее похитили кавказцы? Чеченцы?!

Тело обмякло, голова упала на спинку сиденья. Крик ужасарвался из горла, но страх перед угрозой заставлял его сдерживать.

Вдруг свежее, прохладное дуновение коснулось лица, иАлександра поняла, что ее похитители приоткрыли окно.

Покрытое потом лицо сразу остыло, в голове слегкапрояснилось. Если они заботятся о ее самочувствии, значит, решили довести доместа живой и относительно здоровой. Не исключено, конечно, что беспокоитпосетителей всего-навсего опасение, что им потом придется мыть салон машины,однако и за это надо благодарить судьбу. Жаль, что логика не подсказала этого ссамого начала, когда в бок ей уткнули нож, а она сразу – брык и пересталасопротивляться. Ни один здравомыслящий владелец навороченной и внушительнойтачки не станет осквернять свою красавицу пролитием крови на кожаные сиденьяпросторного салона. Это была просто острастка, а она купилась, как дура! Надобыло биться, орать, чтобы привлечь к себе как можно больше внимания, чтобы хотькто-то увидел, как ее заталкивают в машину, и, может быть, заметил бы номер,позвонил в милицию… Ладно, двор был пуст, но вдруг кто-нибудь смотрел в окно?!

Впрочем, какой смысл предаваться ненужному самобичеванию?Все равно ничего нельзя исправить. Остается покориться судьбе, потому что несправиться ей с тремя ражими мужиками. Она попыталась вспомнить, как выглядятпохитители, но в памяти маячили только широченные плечи да грозно мерцали глазав прорезях «чеченок».

– Не проскочи поворот, – послышался негромкий голос, иАлександра радостно встрепенулась: это говорил русский. Что ей давала этаинформация, чему она радовалась, было совершенно непонятно. Братья славянезачастую зверствуют похлеще иных мусульман. «Озверел народ, – послышался ейвдруг голос старика Филатова, – озверел до полной волчьей лютости!» Вот именно.Может быть, это чеченцы наняли русских, чтобы помочь похитить Александру?

Но зачем, господи, зачем?! Кому она вообще нужна? Или уженачалось насильственное обращение в мусульманство особо стойких православных?Но Александра совсем даже не стойкая, в церковь ходит годом-родом, вообщевспоминает о боге, только когда ей чего-то от него нужно…

А что, если дело тут вовсе не в религии, а в ее профессии?Вдруг бандитам понадобился врач? Там, в Чечне, сейчас туго приходится и нашим,и вашим. Ну да, и «ваши» везут Александру за тридевять земель, аж из НижнегоНовгорода, чтоб она обходила позиции со своей сумкой…

Боевой участковый врач, да? Это уж полный бред! Вдобавоксумку она выронила, и та осталась валяться во дворе Золотовых.

Автомобиль резко встал, и Александру дернуло вперед.

– Приехали, – хмуро сообщил русский. – Сейчас заклею рот, ноты не бойся, это ненадолго. Главное, не дергайся.