Ведь Сара была той самой девушкой, которой невозможно было не восхищаться.

А ещё раз в этом убедиться помог занимательный случай…

— Дерек, мне нужна твоя помощь, — без всяческих прелюдий, выпалила Сара, стоявшая на моём крыльце.

— Всё, что угодно, — даже не планируя вникать в то, что она могла попросить, ведь мне было совершенно наплевать. Сказала бы, чтобы я ради неё с крыши прыгнул, так и сиганул бы, не раздумывая.

— У меня тут появилась кое-какая идея, это насчёт Бобби, — О’Нилл скрестила руки на груди. — И я, кажется, знаю, где нам точно смогут помочь… Уж извини, от полиции толку не видно… Мама Майкла с ума сходит! — качнув головой. — Вот только, если очень честно, я та ещё трусиха…

— Ты о чём? — я навострил уши, ожидая услышать что-нибудь совсем безумное.

— Боже, я сама не верю в то, что говорю это, но, кажется… В общем, нам нужны Чёрные Драконы.

Я тут же поперхнулся собственной слюной.

— Чего? Ты фильмов, что ли, пересмотрела? — обалдело протянул я. — Прости, но это даже не просто абсурд, это…

— Дерек, всё в порядке, нам стоит посмотреть! Ты же сын шерифа, а я… Почему-то думаю, что это — хороший вариант, — потупив взгляд. — И… Проблем особых там не возникнет…

— Откуда такая уверенность?! Сара, в это всё лучше не соваться, а с Драконами не то, что не связываться, лучше стороной их обходить вообще!

— Просто… Кое в чём мне ещё нужно убедиться, — уверенно произнесла она. — Если ты не поможешь, я позову Люка.

— А Майкла? — прищурился я, пытаясь воззвать к разуму. — Давай ты ему это предложишь? Что он скажет, а?

Возможно, хоть в этом от Тёрнера могла бы быть польза. Я не мог себе представить ситуации, в которой он бы согласился с этой безумной идеей.

— А Майкла… Майкла, я так думаю, мы там и встретим, — многозначительно выдыхая. — Так что, мне Моринга позвать?

Так… А вот это уже интересно!

— Пошли, господи! — я сорвал куртку с крючка, взял ключи, и мы отправились на свалку, где О’Нилл, кроме того, что задвинула речь, достойную хорошей выборной кампании, ещё и утвердилась в своих догадках. А я не мог сказать наверняка, было ли это для Тёрнера хорошо.

— Тебе не страшно? Сама ведь сказала, что трусиха, — спросил я, когда мы уже покинули место, где проходили сборища банды.

— О чём ты? — немного резко, даже как-то нервно, ответила она.

— Что он в Драконах… — ведь даже я бы испугался.

— Страшно только, что с ним что-то случится… Не переживу этого, — тихо проговорила Сара, вздрогнув

— Но… Так-то здесь не о нём беспокоиться нужно! Мало ли чего… Как ты с этим? Это не просто кучка байкеров каких-нибудь там, понимаешь? — от волнения я повысил голос. — Тут всё серьёзно, совсем не ерунда…

— Я доверила ему всю себя, — перебив, выпалила О’Нилл, а затем залилась краской. — И буду продолжать верить, даже если мир перевернётся. А банда… Думаю, что дождусь объяснений. И даже если нет, значит, ему виднее. Значит, так сейчас лучше.

Отец в последнее время как-то очень странно себя вёл: постоянно пропадал где-то, не летел домой сразу после смены, да и ужинал со мной не всегда, отмахивался только, что не голодный, что я могу не беспокоиться на этот счёт.

В тот вечер, когда он явился прилично за полночь, я дожидался его в гостиной, уже слопав пирог с мясом, приготовленный специально к ужину, на который папа торжественно обещал обязательно приехать.

— Дерек, не спишь? — удивлённо выпалил он, едва переступив порог дома.

— Да так, ждал на ужин отца, который клятвенно заверял, что явится прям обязательно. Не дождался. А утром мне в школу, тебе на работу… Ничего рассказать не хочешь? — прищуриваясь.

— Только руки помою, — тяжело вздохнул отец, явно осознавая, что на этот раз допроса уже не избежать.

— Пирога не осталось, но чай-кофе будешь? — выкрикнул я, когда он удалился в ванную.

— Чай, — донеслось со второго этажа.

И я принялся ждать.

Спустя минут так пять на кухню вошёл папа и аккуратно, словно боялся чего-то, присел на табурет, опершись локтями о стол, а потом нерешительно поднял на меня взгляд.

— Пап? — вздохнул я, планируя растормошить отца.

Эти все тайны начинали утомлять.

— Дерек, ты уже взрослый парень, так? — начал он издалека.

— Давай без всех этих разглагольствований, а? — немного раздражённо произнёс я, маскируя эмоции за непринуждённой улыбкой. — Поделись уже, я же тебя не съем! Сколько можно бегать от разговоров? Ну будто это ты — мой ребёнок, а не наоборот!

— Помнишь, когда… — вздохнув, папа помотал головой. — Тебе было около восьми. В тот день я зашёл домой с новой соседкой. Ей тогда просто нужно было позвонить с нашего телефона, а вот ты это воспринял совсем не так, — горько хмыкнув. — Закрылся в себе надолго… Обвинял меня, что я так быстро смог забыть твою маму. Что нашёл утешение в мисс Уорингтон…

— И тысячу раз в осознанном возрасте извинился за это, — я поморщился. — Тогда маленьким был. И мне казалось, что… Что всё изменится. Что хрупкий мир, которого мы кое-как достигли вдвоём, пошатнётся. Я не помню уже, о чём думал, да и не имеет это значения…

— Конечно, тогда это на меня наложило приличный такой отпечаток. Представь, единственный сын, которого родила моя любимая женщина, говорит, что я её разлюбил… Что так быстро вычеркнул из памяти, — папа дотянулся до подставки и вытащил одну салфетку, принявшись крутить её между пальцев. — Дерек, чтоб ты понимал, я и сейчас образ твоей мамы берегу. Да и люблю её по-прежнему… — запинаясь. — Так люблю, как никого и никогда не смог бы. Но так сложилось, что она больше не рядом… Десять лет прошло.

Я набрал воздуха в лёгкие, чтобы ответить, но отец не позволил вставить и полслова, продолжив говорить, устремив взгляд куда-то за окно.

— Все эти десять лет я медленно умирал и хоронил себя заживо. Не понимал, почему она, а не я… Мне был чужд весь земной шар, и я думал, что так и останется до самой смерти. Хотел, чтобы она настигла побыстрее, — он потупил взгляд. — Мне всего тридцать два было, когда мама… когда Эйлин ушла навсегда.

Я тут же поднялся с места и, подойдя к отцу, заключил его в объятия, пытаясь приободрить.

— И что, сын бы сиротой остался? — грустно усмехнулся я.

Папа…

— Только поэтому всё время и держался, — он хлопнул меня по плечу и отстранился. — А теперь вот радость