Когда Хестер договорила, Уайлд спросил:

— Лейла в курсе?

Хестер помотала головой:

— Мэтью просил ей не рассказывать.

— Но мне вы рассказали.

— Насчет тебя разговора не было.

— Ловко вы извернулись. — Уайлд чуть было не улыбнулся.

— Профессиональная деформация. Чем хуже, тем лучше. — (Уайлд отвел глаза.) — Что?

— Они не разлей вода, — сказал он. — Лейла и Мэтью. Почему он ничего ей не рассказал?

— Вот и я об этом думаю.

Оба замолчали.

В восемнадцать лет Уайлд поступил в Уэст-Пойнт. Закончил со всеми отличиями. Краймштейны — Хестер, Айра и трое парней — потратили три четверти часа, чтобы доехать до Военной академии сухопутных войск, поприсутствовать на выпуске Уайлда. Потом он служил за границей в каких-то спецвойсках — Хестер никак не могла запомнить, как они называются. Что-то секретное. Даже сейчас, много лет спустя, Уайлд не мог (или не хотел) разговаривать на эту тему. Государственная тайна. Но тут как в кино про войну: чего бы Уайлд ни насмотрелся, что бы ни творил, пережил или потерял, все это завело его дальше, чем хотелось бы. Или воскресило призраков прошлого. Как знать?

После службы, вернувшись в Уэствилл, Уайлд бросил попытки ассимилироваться в «нормальном» обществе. Поработал частным сыщиком в охранной фирме «КРУ» (на пару со своей сводной сестрой Ролой), но карьеры не сделал. Уволившись, Уайлд купил жилье (что-то вроде трейлера, но совсем уж скромного) и поселился подальше от людей, у подножия горной гряды. Ушел в минимализм. Передвинул домик, но так, чтобы в случае чего можно было докричаться с дороги — или до нее. Хестер понять не могла, как Уайлд узнаёт, что к нему пожаловали гости. Технологические тонкости были вне ее разумения. Знала лишь, что у него кругом понатыканы датчики движения, сенсоры и камеры ночного видения.

— Так зачем вы мне все это рассказали? — спросил Уайлд.

— Я же не могу быть здесь все время, — объяснила она. — У меня суды в городе. Телепередачи, обязательства, всякое такое.

— Понял.

— Скажи: если пропал человек, к кому обратиться за помощью, если не к тебе?

— И то правда.

— Ну и твой волос на подушке.

— Ясно.

— Мы с Мэтью видимся реже, чем нужно, — сказала Хестер.

— У него все отлично.

— Вот только он считает, что его однокласснице грозит серьезная опасность.

— Ну да, — согласился Уайлд.

Тим свернул к дому. Все трое заметили, что Мэтью шагает к дороге. Подростковой походкой: понуро, нахохлившись, руки в карманах джинсов, кулаки сжаты. Агрессивен, готов защитить себя. В ушах белые «AirPods». Он ничего не замечал, пока Тим чуть не поддел его капотом. Мэтью вынул один наушник.

Хестер вышла из машины первой.

— Нашла Наоми? — спросил Мэтью. Заметил Уайлда — тот выбирался через заднюю дверцу — и нахмурился: — Что за…

— Он в курсе, — сказала Хестер. — И будет нем как рыба.

Мэтью повернулся к бабушке:

— Так ты нашла Наоми?

— Поговорила с ее отцом. Он сказал, что у нее все хорошо. Что она в гостях у мамы.

— Но с ней ты не говорила?

— С мамой?

— С Наоми.

— Нет. Пока нет.

— Может, отец соврал, — сказал Мэтью.

Хестер оглянулась на Уайлда. Тот подошел ближе:

— С чего ты так думаешь?

Мэтью отвел глаза: лишь бы не пересечься взглядом со взрослыми.

— Ну а ты что, не могла убедиться, что с ней все в норме?

Хестер хотела было подойти вплотную к Мэтью, но Уайлд ее опередил:

— Мэтью, глянь на меня.

— Гляжу.

Но он смотрел в сторону.

— У тебя неприятности? — спросил Уайлд.

— Чего? Нет у меня неприятностей.

— Тогда не отмалчивайся.

Хестер стояла в стороне. Вот почему ее так беспокоили отношения Лейлы и Уайлда. Дело не в том, что Дэвид погиб. Не только в этом, хотя вспоминать о его смерти по-прежнему больно. Уайлд был крестным отцом Мэтью. Когда Дэвида не стало, Уайлд был рядом. Ответил на звонок, занял свободное место в жизни Мэтью. Не отец, не отчим, ничего подобного. Скорее дядя, всегда готовый прийти на помощь. Хестер и Лейла были ему благодарны. Обе считали — хоть это и сексизм чистой воды, — что в жизни Мэтью должен быть мужчина.

Но как любовная связь Лейлы и Уайлда скажется на Мэтью?

Парень не дурак. Хестер поняла все за пару минут, — значит, Мэтью тоже знал про этот роман. Устраивает ли его, что по ночам крестный бывает у его матери? Что будет, если эти отношения дадут трещину? Хватит ли у Лейлы и Уайлда ума сделать так, чтобы Мэтью не посекло осколками, — или же они вовсе об этом не думают?

Мэтью был уже выше Уайлда. Проклятье. Когда же он так вырос? Уайлд положил руку ему на плечо:

— Мэтью, не молчи.

— Я иду на вечеринку.

— Славно.

— Дома у Краха. Там будут Райан, Тревор, Дарла, Триш. Все там будут. — Уайлд молчал. Ждал. — В последнее время к ней лезли больше обычного. К Наоми. — Мэтью закрыл глаза. — Творили всякую жесть.

— Кто к ней лез? — вмешалась Хестер.

— Ребята, с которыми все дружат.

— А ты? — спросила Хестер.

Мэтью уткнулся взглядом в ботинки.

— Мэтью? — окликнул его Уайлд.

Наконец, Мэтью тихо сказал:

— Нет. — Он помолчал. Они ждали. — Но я им не помешал. Ничего не сделал. А зря. Крах, Тревор и Дарла над ней прикололись. По-плохому. А теперь… теперь ее нет. Потому-то я и иду на вечеринку к Краху. Может, что узнаю.

— Прикололись? Как? — спросила Хестер.

— Знал бы, сказал.

Рядом притормозила машина. За рулем был подросток, еще один сидел по правую руку от него. Водитель погудел.

— Мне пора, — сказал Мэтью. — Но вы тоже ее поищите. Пожалуйста. Хорошо?

— Поручу кому-нибудь из своих найти мать Наоми, — пообещала Хестер. — И пообщаюсь с ней.

Мэтью кивнул:

— Спасибо.

— С кем нам еще поговорить, Мэтью? Может, у Наоми есть друзья?

— Нет у нее друзей.

— Учителя, родственники…

Мэтью щелкнул пальцами. Глаза его зажглись.

— Мисс О’Брайан.

— Ава О’Брайан? — спросил Уайлд.

Мэтью кивнул:

— Она помощница учителя рисования, что-то в этом роде.