Приступаем к следующему пункту реализации нашего плана.Задача не слишком простая, зато интересная: еще сильнее оттолкнуть Макса отМилы. Хотя, судя по несчастному виду сестрицы, с этим она сама справится лучшевсех. Что может взбесить нормального парня? Правильный ответ: нюни ираздражительность. Надо бы побольше доставать Милу, особенно налегая на утроперед занятиями. Она у нас барышня впечатлительная – стоит испортить ейнастроение с утра, будет кукситься весь день, как затяжной дождик. Хорошо бы,если бы она пуганула Макса бурным проявлением чувств, но этого, похоже, ждатьбесполезно. Так что избираем пока тактику мелких точечных ударов и готовимплацдарм для массированного наступления на объект.

– Мам, а когда мы съездим с тобой в магазин? –заныла я, появившись в комнате, где мама, удобно устроившись в кресле, читалановую книгу в мягкой обложке. – Ты же обещала!

– Эльвира, обязательно. Но давай не сейчас. – Онадаже не подняла голову от романа – еще бы, очередные дешевые страсти дороже ей,чем собственные дочери.

– Ну ладно, обойдусь, – сказала я, разворачиваясьи демонстрируя абсолютно прямую спину расстроенного, но гордогоподростка. – На самом деле, у меня и старых шмоток полно. Могу надеть насвидание джинсы или штаны-милитари…

– Элечка, извини, мой зайчик! Ну конечно, давайсобирайся! Лучше и вправду съездить сегодня!

Мама отложила книгу и решительно отправилась в спальню –одеваться. Главное – затронуть ее слабую струнку и дать понять, что, если мы непоедем сегодня же, я могу и передумать. Не останется никакой надежды на мое«исправление». А так, можно сказать, я поступила благородно, предоставив ейвозможность изменить мою манеру одеваться, избавившись тем самым от «позорасемьи».

Мы поймали машину и доехали до торгового центра, похожегоскорее на город в городе. Я всегда думала, что там можно выжить в случаенашествия инопланетян: продукты, всякое необходимое на первые дни – в наличии,даже бомбоубежище есть – в виде подземной парковки.

– Только, Элечка, если ты уж решила поменять имидж,слушай мои советы, – предупредила мама, не без основания опасаясь, чтопоход закончится покупкой новых брюк – джинсов или в стиле милитари – ифутболки.

– Да, конечно, мамочка! – ответила я, как понотам, отыгрывая роль пай-девочки.

Мама немного успокоилась и завела меня в один из отделов,где с ходу навалила мне на руки груду всего – каких-то платьев, сарафанов,юбочек.

Я молча принимала все и плелась в примерочную: в тряпкахмама разбиралась гораздо лучше меня. Да и могла ли я еще, скажем, несколькомесяцев назад представить, что буду шляться по торговому центру и мерить всякиегламурные вещи? Я, которая всегда смеялась над Милой. Увидь меня сейчасодноклассники, они бы глазам не поверили.

В школе у меня сложилась определенная репутация. Все вклассе знали, что идти против меня – себе дороже. Язык у меня, к счастью,подвешен именно в том месте, где надо, к тому же я не стесняюсь использоватьоружие врага.

Так, Ксюшу Пеночкину – эдакую мальвинку с длинными ресницамии тупым выражением на кукольной роже – я била Милкиным оружием.

Проходишь, бывало, мимо их компании, восторгающейсяочередной Ксюшиной обновкой: «Ой, какие брючки!», «Супер!», «Кавай!», инебрежно, будто мимоходом бросишь: «Это ты на распродаже купила? Судя по линииталии, из коллекции прошлого сезона». Они и заткнутся, только смотрят вследзлобно и шипят. Ну шипите, шипите на здоровье, мне от этого ни жарко нихолодно.

В последнее время я, правда, слишком занята, поэтому их и нетрогаю. Но они по привычке шугаются. Вот что значит дрессировка!

Я взглянула в зеркало примерочной, одергивая подолкоротюсенького платья. Нет, пожалуй, мама переборщила, к такому я еще неготова. Да и Макс насмотрелся на гламурных девочек в едва прикрывающих пятуюточку платьицах, его этим не взять. Тут нужно нечто другое. Смелость инеобычность – вот что его привлекает, на этом мы и построим свою игру.

В школе, кстати, заметили, что я стала немного другой.

Ковалев вот вчера подошел и, словно забыв, с кем имеет дело,положил руку мне на плечо, говоря: «А ты, Эль, изменилась, в тебе появиласькакая-то загадка».

Это он опять ко мне клеится. Он ко мне уже давно клеится,класса, наверное, с пятого.

Уж не знаю, на что надеялся, наверное, на то, что я совсемсбрендила, но я сбросила его руку с плеча и доходчиво объяснила направление,куда ему следует держать путь.

Ковалев отсалютовал мне и сказал, что непременно отбыл бытуда, но только в моей компании. Он вообще не теряется и в принципе мог быпонравиться мне, если бы мне вообще мог понравиться кто-то из одноклассников.Но, увы и ах, предпочитаю ребят постарше. На кишащую вокруг мелюзгу и смотретьбез необходимости не буду.

– Ну как? – в кабинку заглянула мама, оцениваякреативное, похожее на робу, платьице – длинное, но тем не менее выгодноскрывающее недостатки моей фигуры и подчеркивающее ее немногиедостоинства. – В принципе хорошо, но, может, что-то понежнее?

– Нет, возьмем это, – твердо сказала я, и мама,привыкшая, что у меня не забалуешь, согласно кивнула:

– Впрочем, тебе действительно идет.

Кроме платья мы выбрали короткую юбку, а затем, побродив поэтажам, обзавелись ветровкой, несколькими топиками, еще одним платьем,покороче, туфлями и новым бельем. Обычно я предпочитаю простое бесшовное бельеспортивного типа, но тут наступила на горло собственной песне, выбрав кружевное– очень неудобное. Не знаю, как Милка носит все эти трусики-стринги,безжалостно впивающиеся в попу.

– Вот и ты стала совсем большая, – произнесла маманемного грустно, когда мы усаживались в такси, чтобы ехать домой.

Возраст для нее – больная тема. Еще бы: ей уже почти сорок,но я лично видела, как она расцвела от радости, когда однажды на улице какой-тонезнакомый противный дядька походя бросил:

– Ой, какие милые сестрички!

Это о нас с мамой. Тут детектора лжи не нужно, чтобы понятьчто к чему, но она купилась и растаяла, как мороженое.

Мы вернулись домой. Предварительная часть подготовки почтизавершена. Осталось еще одно… Но это – завтра.

Добиваться от людей того, чего хочешь – легко. Большинствоиз них можно взять на «слабо», остальных – на один из их недостатков, большейчастью почитаемых самими объектами как достоинство.

Мысль, наверное, не новая, зато верная. И вот к неймаленькая, но не без художественного вкуса, иллюстрация.

* * *

– Ты когда-нибудь целовался? – Я уставилась наКовалева, под моим взглядом все больше и больше наливавшегося краской.Прямо-таки не парень, а красна девица.

– Ну целовался, – произнес он, глядя себе под ногии отчего-то сразу потеряв обычную бойкость, – а что?