Она чуть склонила голову в поклоне:

– Как приятно, что ты оценила красоту решения.

– Оценила вполне. - И я говорила правду. - Ты ненарушила клятвы. Ты осуществила именно то, за что Нерис отдала жизнь. Ее клан,ее дом, ее семья будут жить.

– Это не жизнь, - сказал Мистраль.

– Ты на самом деле думал, что у принцессы хватитвлияния, чтобы спасти их от их судьбы? - спросила Андис.

– В прежние времена я пошел бы просить помощи у принцаЭссуса. А теперь я искал принцессу.

– Она не мой брат! - прорычала Андис.

– Да, она не Эссус, - согласился Мистраль, - но она -его дитя. В ней твоя кровь.

– И что же из этого? Она что, может выкупить народНерис? Их уже выкупили, сама Нерис и выкупила.

– Ты извратила дух той сделки, - сказал Рис.

– Но не нарушила условий.

– Нет, - с грустью сказал он. - Сидхе не лгут, и всегдадержат слово. Только наше понимание правды может быть опасней любой лжи, и есликто-то решит потребовать с нас клятву, ему стоит продумать ее до последнегослова - или мы найдем способ заставить его пожалеть, что он вообще встретил насна пути.

Теперь он говорил скорее с гневом, чем с печалью.

– Ты осмеливаешься упрекать свою королеву? - спросилаона.

Я потянулась к руке Риса, сжала ее. Он взглянул сперва наруку, потом мне в лицо. Что бы он там ни увидел, этого хватило. Он глубоковздохнул и качнул головой.

– Никто на это не осмелится, ваше величество.

Голос у него опять стал покорным.

– Что ты могла бы дать за признаки возвращения жизнисадам? - спросил Дойль.

– А что ты называешь признаком? - голос у королевы былполон недоверия; она слишком хорошо знала сидхе.

– Что ты отдала бы за знак присутствия жизни в этомсаду?

– Тот ветерок - это еще не знак, - сказала она.

– Неужели возвращение жизни садам ничего для тебя нестоит, моя королева?

– Конечно же, стоит.

– Это значило бы, что наша сила возвращается.

Она взмахнула мечом, тускло блеснуло серебро на свету.

– Я знаю, что это значило бы, Мрак.

– А чего, по мнению королевы, стоит возвращение нашейсилы?

– Мне ясно, куда ты клонишь, Мрак. Не пытайся играть сомной в такие игры. Это я их придумала.

– Хорошо, я не буду играть и скажу прямо. Если мывызовем признаки жизни в нашем подземном мире - подожди с наказанием для кланаНерис. Как и для всех прочих.

Улыбка холодная и жестокая, как зимнее утро, искривила губыкоролевы.

– Хорошее уточнение, Мрак.

У меня горло перехватило, когда я поняла, что не добавь онпоследнюю фразу, и кто-то заплатил бы за ее гнев. Кто-то дорогой Дойлю или мне,или нам обоим, если бы она такого нашла. Рис был прав: игра словами - опаснаяигра.

– Так чего ради мне придется ждать? - спросила она.

– Ради возвращения жизни мертвым садам.

– А если жизнь в них не вернется?

– Если мы убедимся, что принцесса с ее стражами немогут вернуть к жизни эти сады, ты накажешь людей Нерис по своему желанию.

– А если вам удастся оживить сады? - спросила она.

– Если здесь появится хоть намек на жизнь, ты позволишьпринцессе Мередит самой определить меру наказания для тех, кто пытался ееубить.

Она покачала головой.

– Умно, Мрак, но недостаточно умно. Если здесь появитсянамек на жизнь, я позволю Мередит собственноручно наказать людей Нерис.

Теперь головой покачал он.

– Если принцесса Мередит с помощью ее стражей хотьпризнак жизни вернет этим садам, то только Мередит станет решать, какую карупонесут соплеменники Нерис.

Она раздумывала несколько секунд, но кивнула:

– Согласна.

– Ты ручаешься словом, словом королевы Неблагого двора?

Андис кивнула еще раз:

– Ручаюсь.

– Засвидетельствовано, - сказал Рис.

Она отмахнулась:

– Ладно, ладно, вы свое обещание получили. Но не забудьте,вам придется мне доказать, что в сады вернулась хоть искорка жизни. И лучше быдоказательство было таким наглядным, чтобы даже я не сумела поспорить, Мрак -потому что я поспорю, будь уверен.

– Я уверен, - сказал Дойль.

Тут она взглянула на меня - не самым добрым взглядом.

– Наслаждайся Мистралем, Мередит. Наслаждайся и помни,что когда это кончится, он вернется ко мне.

– Спасибо, что ты мне его уступила на время, - ответилая, полностью убрав из голоса эмоции.

Она состроила мне гримасу.

– Не говори спасибо, Мередит, рано еще. Ты толькооднажды с ним переспала. - Она показала мечом в мою сторону. - Хотя я вижу, тыуже знаешь, что он называет удовольствием. Он любит причинять боль.

– В таком случае, должно быть, он для тебя идеальныйлюбовник, тетя Андис.

– Нет, племянница. Я люблю сама причинять боль, а неиспытывать ее.

Я успела проглотить слова, которые мне хотелось сказать. Ивыдавила только:

– Не знала, что ты чистая садистка, тетя.

Она нахмурилась:

– Чистая садистка? Что за странная формулировка.

– Я только хотела сказать, что не знала, что тебесовсем не нравится испытывать боль.

– О, немножко ногтей и зубов - почему бы нет, но ничегоподобного. - Королева опять показала на мою грудь. Она болела в месте укуса, изубы Мистраля отпечатались почти все, хотя кожу он не прокусил. Синяк будет, ноне больше.

Королева встряхнула головой, словно прогоняя мысли прочь, иразвернулась, взвихрив юбки. Подхватив край юбки, она завернулась в ткань иглянула еще раз через плечо, прежде чем шагнуть в темноту и уйти восвояси.Последние ее слова не слишком успокаивали:

– Не приходите потом жаловаться, что Мистраль сгубилвашу принцессочку.

И тьма лишилась ее присутствия.

Столько народу сразу вздохнуло с облегчением, что подеревьям будто ветер прошел. Кто-то нервно хихикнул.

– Здесь она права. - Мистраль смотрел на меня сгрустью. - Я люблю доставить немножко боли. Прости, я сделал тебе больно. Но ятак долго… - Он развел руками. - Я забылся. Прости.

Рис рассмеялся, к нему присоединился Дойль, а потом и Галенс Морозом засмеялись тихо и очень по-мужски.