деле не делся. Невидимость – один из самых простых магических трюков. Всего-то нужно сделать так, чтобы свет не отражался от тебя. И вот – для любого человека ты невидимка.

Звуки же поглощало шумоподавляющее поле. К сожалению, оно работало во все стороны. Поэтому теперь не только Сэма никто не мог услышать. Но и он ничего и никого не слышал. Зато прекрасно умел читать по губам и лицам. Что делал, стоя чуть в стороне от Тани и внимательно вникая в ее непростой разговор с долгожданными гостями.

Сложнее всего было спрятать запах. В обычных условиях этого, скорее всего, делать бы не пришлось. Но один из кураторов всегда был из перевертышей. А у тех, как правило, обостренный нюх. Только правильно созданный кокон скрывал все, что нужно. И, вообще, если Сэм хотел, чтобы его нельзя было заметить, сделать это было невозможно.

Лишь двое с истинной связью могли чувствовать друг друга, несмотря на любые чары и расстояния. Но такая связь, чаще всего, создавалась специально. Были случаи, когда она формировалась сама, если два мага слишком хорошо подходили друг другу. Были случаи, когда одну связь формировали трое или четверо магов. Но это была такая редкость, что об этом складывали легенды.

Большинство истинных пар были созданы искусственно и с помощью долгих и изматывающих ритуалов. Но это было не зря. Ведь главная цель таких союзов была в укреплении и расширении магического потока. Все остальное – вторично. Но после гибели Элирэ Сэм отказался даже от идеи поиска претендентки на свою пару. Хватило одного сорванного ритуала, который разрушил так много.

Хотя разве «Сэм» тогда стремился к этому? Желал этого больше жизни, которой бескомпромиссно рискнул?

Нет. Это все сделал Сэмаэль арэ Нерт – политик, военный, ученный, глава единственной на пять миров академии высшей магии и признанный, несмотря на не чистокровность, наследник Лутаэля арэ Нерта. Тот риск стоил ему и настоящего, и будущего. А, самое главное, он стоил ему Элирэ.

Но если Сэм остался жив, то его рыжеволосая нефилим – нет. И он даже не знал, где развеяли ее пепел. Знал бы, если связь между ними завершилась. Но тогда он бы просто последовал за ней.

Сейчас же только благодаря тому, что они так и не стали единым целым, он мог за нее отомстить. Знать бы только, кому... Но чтобы восстановить справедливость и сделать это, он и затеял все это.

Выжил в одиночку в чужом мире, пусть и изученном его предками вдоль и поперек. Собрался с теми крохами сил, что у него оставались. Нашел союзников – бесконечно сомнительных, играющих в собственные игры, но готовых ему помочь хотя бы из личной выгоды. Разыскал потенциально одаренную, хоть сделать это было также сложно, как найти иголку в стогу сена, не сжигая его. Устроил пробуждение ее силы, нашел чары и слова, которыми смог убедить ее согласиться на обучение...

И уйти, не убедившись в том, что эта часть его плана завершится успешно, он не мог.

В теории можно было бы зачаровать разум девушки. Для надежности. Или загипнотизировать, что было менее надежно, но зато не определялось магически.

Но гипноз лишал человека живой мимики. И опытный кураторский взгляд без сомнения увидел бы это. После чего им нужно было бы всего лишь правильно подобрать ключ или использовать отмену через новый приказ – и вот Таня уже с легкостью подписывала бы все бумаги, что они ей подсунули бы.

И никаких нареканий. В тот момент они имели на такое вмешательство бы полное право. Ведь, получалось, девушка с самого начала действовала не по своей воле и не могла принимать решений за себя. Они приняли бы его за нее.

Что же касалось магии, то если не кураторы, так уже ректор в самой академии обязательно проверит ауру Тани на вмешательство. И будет гораздо лучше, если та будет чиста. В противном случае они сразу же снимут любые чары и сломают этим его планы. Или, что еще хуже, сперва найдут в них его «роспись». А никто в академии не должен знать, что он как-то связан с Таней. Хотя скрыть такое от ректора будет, конечно, сложнее всего. Ему же заключать с ней договор и разбираться с последствиями ее добровольного согласия на помощь Сэму.

Но существовал шанс, что следы его воздействия на нее могли и не найти. Но это Земля, а не Акрл. Не вся магия здесь срабатывала так, как было нужно. Здесь стихийная-то иногда сбоила, из-за чего несколько тысяч лет назад битва между кланами чуть не стоила планете жизни. Зато стоила жизни почти всем ее участникам. То же, что было связано с эмоциями людей, было еще ненадежнее.

Поэтому Сэм не хотел, чтобы девчонка ввязывалась в его драку с перевертышами. По плану, она должна была стоять под защитой дерева-проводника и просто наблюдать за происходящим. Но то ли ее потенциал оказался мощнее, чем показали его расчеты, то ли она просто не могла не вмешаться, то ли это из-за того, что они все в какой-то момент слишком увлеклись – и перевертыши действительно были, кажется, готовы, разорвать его по-настоящему...

К счастью, все закончилось куда лучше, чем он задумал. И это был хороший знак. Теперь лишь оставалось убедиться в том, что и дальше все будет происходить так, как надо. Поэтому Сэм никуда не ушел.

Ну и еще поэтому он зачаровал свой подарок, который так крепко сжимала в руке Таня.

Да, в ауру малышки он не вмешивался. Но мягкое кружево чар лояльности, вплетенных в саму структуру подаренного им браслета, ему сильно помогло. Пока девушка была в обмороке, у него было достаточно времени, чтобы сделать это без помех. После чего все слова, сказанные им, воспринимались ей так, как ему было нужно.

Только кураторы тоже были не дураки. И насколько силен был его интерес в том, чтобы провести в академию безродного одаренного, настолько в их интересах было вообще не допустить развития потенциала такого мага. И Сэм ни на миг не сомневался: все, что не запрещено Законом, они будут использовать в полную силу. А там, где запрещено – найдут, как и он, лазейки.

И кураторы его не разочаровали.

Вначале они, предсказуемо, попытались откупиться от Тани. Когда у них это не получилось, перешли к насмешкам и унижениям. Сперва не сильным. Проверяли терпение и стрессоустойчивость девушки. Но добились этим только то, что малышка разозлилась на них.

Она прекрасно держала лицо. Была сама