Ещё один поворот – и мы оказались в коротком коридоре, конец которого отразил и дворецкого, и меня, и следующих за мной офицеров и гвардейца-медведеоборотня в ярко-красном мундире. Дворецкий отступил. Отражения дрогнули и поползли в стороны, одним махом нас стряхнуло с зеркальных плоскостей: двери открылись, и за ними был почти нормальный зал: с зеркалами, но без сумасшедших узоров. Там в расшитом золотом камзоле Броншер-Вар Конти весь в кружевах и с зализанными тёмными волосами восседал на кресле, поглаживал лежащего у ног модифицированного пса. Казалось, зверюга улыбалась, выставив передние ряды треугольных острейших зубов. На одноногом столике поблёскивали бутылка вина, два бокала. Было и второе кресло.

Пожалуй, это первый раз, когда я рада видеть графа, потому что это означало конец пути по тошнотворному коридору. Я зашагала дальше, миновала поклонившегося дворецкого. За мной шли офицеры и медведеоборотень.

В зале мы снова отразились в гранях зеркальных колонн и полосах зеркал на стенах. Я смотрела в блестящие глаза улыбающегося Броншер-Вара, и кулаки сжимались от желания выбить его ровные белоснежные зубы.

Он щёлкнул пальцами, мои запястья обвило нечто холодное и тяжёлое, застыло на них камнями. Опустила взгляд: чёрные змеи-браслеты, блокирующие магию.

Что Броншер-Вар творит?

Я вскинула голову, но меня отвлекло движение в зеркалах. Даже не движение, а мгновенная смена цветовых пятен сразу в нескольких местах. И я лишь через мгновение сообразила, что это изменились отражения моих спутников: пропал ярко-красный, переменились фигуры, чёрные мундиры стали цветными камзолами с кружевами.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Я резко обернулась, и лёгкие сковало спазмом: за мной по-прежнему стояли пятеро, но это не мои офицеры, не медведеоборотень. Это были другие существа. С алыми глазами новообращённых вампиров. Их бледные лица ощерились клыкастыми ухмылками.

Вампиры. Вместо моих спутников стояли самые настоящие вампиры.

В зале началось движение. Я не могла шелохнуться от сковавшего меня ужаса, только краем глаза видела, что из раскрывающихся в стенах дверей выходят ещё вампиры.

«Не может быть, этого просто не может быть», – я не могла вдохнуть, шевельнуться, моргнуть. Алые глаза, бледная кожа, клыки – они парализовали меня своим видом, и когда всё крутанулось, и передо мной вновь оказался столик, сидящий Броншер-Вар Конти со своим псом, а ещё – его бледный клыкастый спутник с тёмными глазами, что свидетельствовало о его длительном пребывании в статусе вампира, я не сразу сообразила, что меня развернули телекинезом.

Я этого не уловила!

– Как приятно видеть вас испуганным, дорогой граф Халэнн, – Броншер-Вар отсалютовал мне бокалом.

Вампиров было много, невообразимо много для одного места, словно мы оказались в вампирских кантонах. Они были везде, окружали меня со всех сторон. Их пылающие радужки… зубы… И бесполезно напоминать себе, что новообращённые вампиры не вошли в силу и их скорость мало отличается от моей: мне всё равно страшно, и казалось, сердце остановится. Когда мои руки крепко схватили и развели в стороны, оно на несколько мгновений застыло. А вампиры, держащие меня, засмеялись.

– …без этого надменного драконьего вида, – продолжал Броншер-Вар, – без пренебрежения во взгляде.

В глазах темнело. Не темнело – это образы лезли из памяти: мой замок, родные комнаты, и кровь, кровь всюду!

И голос Броншер-Вара просачивался в видения, в воспоминания, пульсировал вокруг, во мне, в каждой оцепеневшей мышце:

– …Если бы, граф, вы не были столь надменны, если бы не прошли мимо, когда я требовал – и справедливо! – освобождения из дворцовой ловушки, если бы вам хватило ума и чести извиниться за свою грубость – сегодня для нашей встречи я бы не пригласил своих дорогих друзей…

Брызги крови на стенах, полу. Целые потоки крови. И тела… оторванная рука…

Воздуха не хватало. Главное – не упасть в обморок, не остаться совсем беспомощной среди них, хотя от страха хотелось забыться, не видеть ничего.

– …Но вы, граф Халэнн, предпочли показать свой дурной драконий нрав, и поэтому я не отказал себе в удовольствии пригласить этих юных вампиров на встречу с вами. Так сказать, посмотреть, как вы себя среди них чувствуете, и поверьте, результат мне нравится, очень нравится.

Кровь везде, её резкий металлический запах. И тела. Искажённые мукой лица – такие страшные, что сознание отказывается их признавать… Но я понимаю, я знаю: это они, и они мертвы… навсегда…

– Слёзы. Как очаровательно! – обрадовался Броншер-Вар, сквозь нарастающий в ушах гул прорвался клёкот хлопков, словно кто-то аплодировал. – Браво! Правда, я ожидал более эмоциональной реакции, а не того, что вы лишь застынете в таком непритворном ужасе. И это ведь только новообращённые, они ещё только готовятся вступить в славный орден Неспящих, а вы уже боитесь их так, что забыли о своей драконьей сущности…

Какие слёзы? Я не могла вырваться из воспоминаний, отвести взгляд от навеки застывших глаз Халэнна…

Остекленевшие глаза такого же цвета и формы, как мои. Глаза, в которых я всегда находила понимание и поддержку…

– Ну же, Халэнн, попробуйте сейчас отказаться от разговора со мной, попробуйте игнорировать мои требования теперь. Ну же!

– Неспящие, – последний выдох Халэнна, и отсветы восходящего солнца на его лице.

– Посмотрите на него! Этот дракон не может шевельнуться от страха, – голос Броншер-Вара приближался, смещался в сторону, за спину и переливался, играл всеми оттенками злого удовольствия. – Последний представитель великого рода Сиринов – последнего драконьего рода с ментальным даром, где же твоя спесь? Покажи же её, прежде чем станешь моей послушной марионеткой в стане Аранских…

Голос удалялся, но я не могла сосредоточиться на нём, я всё ещё видела прошлое, а не настоящее. А когда мне удавалось прорваться через эту завесу, я натыкалась на бледные лица с пылающими красными глазами, и внутри всё содрогалось. Где-то внутри я орала от ужаса и ничего не понимала.

– Ну же, порадуй меня, Халэнн, у нас не так много времени. Сам понимаешь, мне надо успеть обработать тебя прежде, чем твои спутники обнаружат подлог и поднимут тревогу. Давай, это твой шанс сделать хоть что-то.

– Зачем ты его дразнишь? – вмешался другой голос – вампира настоящего, освоившегося со своей формой. – Подчиняй его быстрее и давай заканчивать. Не забывай, мы служим Неспящим, а не твоим развлечениям.

– Им вы ещё не служите, и если недостаточно хорошо покажете мне свою полезность – не будете служить. Сломленная воля – а воля хорошо ломается страхом! – облегчает ментальное воздействие на объект и глубину установки. Сейчас ты увидишь, как я – человек! – сделаю из дракона своего слугу. Верного. И в конце моей работы граф Халэнн опустится передо мной на колени и оближет сапоги, признавая мою власть над ним, – уверенность и наслаждение сквозили в каждом слове, в каждом звуке.