понимал, что брат и сестра совсем рядом. Это вполне совпадало со слухами и легендами о том, куда малыш попал. Утонув в болоте вместе с собакой и Фенделем Эйхазом, Блоди теперь бродил по туманной пустоши с этим страшным мальчуганом, который и сейчас шел рядом, бледный как труп, с жестокими, глубоко запавшими глазами, будто горевшими огнем. Это был опекун и постоянный спутник малыша, как утверждала мать Блоди в своем безумии, и все сейчас убеждались в правоте ее слов.

Судя по одежде старинного фасона, мальчик этот жил в Холмогорье еще во времена Эстигена Трутовика. Если все это была игра для Праздника Масок, то получилось на редкость убедительно, словно кто-то открыл склеп давно минувших дней.

Дети снова позвали брата. Они пока не решались подойти к Блоди и бледному мальчику с холодными рыбьими глазами, которого явно боялись.

– Афра! Флорин! Не подходите к ним!

Не понять, кто кричал громче: Карлман или Энно. Они бросились бежать одновременно, за ними последовали старик Пфиффер и Тильда, потом Гортензия и, наконец, Биттерлинг, а удивленный мельник остался с Хульдой, которая держала в руках корзину с котом Одилия. Но кричали теперь не только они, ужас охватил всех вокруг. Зрители бросились к детям и преградили им путь.

– Афра! Флорин!.. Блоди!!!

Голос доносился справа и звучал так душераздирающе, словно на грани жизни и смерти. Те, кто проходил мимо обезумевшей матери, догадались, кто перед ними. На ней не было маски, и выглядела она почти так же, как в «Старой липе». Когда Фиделия Кремплинг на бегу распахнула плащ, снова показалась испачканная кровью рубашка, а волосы так и свисали спутанными лохмами.

Подобно пораженной стрелой медведице, пытающейся спасти детенышей от охотников, она рванулась вперед с такой силой, что Пирмин, шедший за ней, не сумел удержать жену. Никого из Кремплингов, похоже, не волновало, в самом ли деле перед ними в Марше колокольчиков идет Блоди или это просто тень из потустороннего мира, принявшая облик младшего сына. Им хотелось верить, что малыш жив и что в эти странные дни просыпается непонятная древняя магия, которая наконец-то вернет им Блоди. Разве старик Пфиффер не твердил о призрачных границах, которые иногда можно преодолеть? Почему бы так и не поступить?

Фиделия с дикой решимостью бросилась вперед, а навстречу рванулись Афра с Флорином, которые увидели ее. Когда все трое встретились, мать стремительно обняла детей, те обхватили ее за шею и взволнованно указали на странно изменившуюся процессию, которая по-прежнему шла по той же дороге. Фиделия осторожно высвободилась из объятий, и дальнейшее произошло в одно мгновение.

К тому времени как Кремплинг, а затем Энно, Карлман и остальные добрались до Афры и Флорина, несчастная мать уже ушла дальше и теперь приблизилась к шествующим в масках, окруженным мерцающими полосами тумана. От белесой завесы ее отделяло лишь расстояние вытянутой руки.

Однако что-то заставило Фиделию замешкаться, и тогда она обернулась к тем, кто громко и отчаянно взывал к ней, настоятельно предупреждая, чтобы она – ради всех священных грибных колец светлого леса! – не двигалась дальше ни на шаг. Фиделия в последний раз обратила бледное лицо к семье, соседям по Звездчатке и всем прочим квенделям, которые знали и любили ее как приветливую и умелую фермершу. Вид у нее был настолько бледный, что некоторые из глядевших на нее с содроганием подумали: ей давно место в потустороннем мире, а не в Холмогорье. По изможденному лицу Фиделии скользнула печальная улыбка сожаления, и тогда Пирмин и Тильда первыми догадались, что она распрощается с родными навсегда, если ей удастся осуществить задуманное.

Она подалась вперед и вытянула руки. Туманная завеса взлетела, словно шторы на открытом окне. В пелене проплывали тени, не обращая внимания на живое существо, которое пыталось пробиться к ним. Появился и Блоди, но ближе всего к Фиделии вдруг оказался мертвенно-бледный мальчуган.

Он смотрел прямо на нее, в этом не было никаких сомнений. На его озорном лице заиграла холодная улыбка, и он обнажил острые зубы. В тумане зазвучал шелковисто-нежный голос. У любого, кто его слышал, волосы встали бы дыбом, настолько он был нездешним – в нем звучал лютый мороз и злая радость при виде мучительной душевной боли. Потом из тумана в сторону Фиделии протянулась худая белая ладонь, странно невесомая, которая держалась в воздухе будто сама по себе.

– Так ударим по рукам, – промурлыкал бледный мальчуган со злобной гримасой. Его зубы светились в тумане, словно маленькие тусклые луны. Призрак продолжил, напевно растягивая слова: – Твоя рука – его жизни залог, руку мне дай. Иначе Фенн его заберет, смотри не прогадай…

Фиделия, несчастная и опустошенная, подняла правую руку, словно ее дернули за ниточку, ту самую руку, из которой каплями стекала кровавая пища для мандрагоры. Возможно, она действительно сохранила жизнь подменышу, а значит, и своему ребенку, ведь Блоди, похоже, даже не подозревал о великой жертве, которую принесла мать.

Фиделия ударила по призрачной ладони под испуганные крики тех, кто так старался ее спасти. Только сын даже не повернул головы. Ничто не дрогнуло в его застывших чертах, даже когда незадачливые спасители с запозданием подоспели к тому месту, где Фиделию тащили в туман после рокового рукопожатия. Пирмин Кремплинг отчаянно взревел и попытался в последний раз ухватиться за жену. Плащ соскользнул с ее плеч, и в руках Пирмина осталась лишь старая шерстяная шаль.

Но это был еще не конец, потому что Тильда с неожиданной смелостью бросилась вперед и решительно схватилась за Фиделию. Позади, словно издалека, она услышала странно удаляющийся надрывный голос Звентибольда:

– Тильда, дорогая, что ты делаешь, ради Эстигена Трутовика? Отпусти ее!..

Затем снова опустилась пелена тумана, в которой на краткий миг открылся проход, откуда вырвался ледяной мерцающий пар. Фиделия исчезла в нем, а вместе с ней и Тильда, которая, несмотря на жалобные крики Биттерлинга, не разжала рук.

Свистящий порыв ветра будто в насмешку пронесся над тем местом, где они только что стояли. Оставшимся квенделям показалось, что они слышат вдалеке заливистый смех, а Марш колокольчиков продолжался, словно не было ни Блоди, ни бледного мальчугана, ни тех, кто только что исчез в блуждающей толпе духов так же безвозвратно, как камень, канувший в глубокую реку.

Звентибольд издал пронзительный крик. Не может быть, чтобы его Тильда вот так мгновенно растворилась в воздухе! Взвыв от боли, он бросился вперед и столкнулся с двумя звонарями, которые тут же повернули к нему деревянные лица-маски. Они посмотрели на Биттерлинга с немым изумлением и побежали дальше