он вздрогнул, словно впервые увидел свою маску. Перед ним было еще одно одноглазое лицо! Старинные резные маски Шаттенбартов явно сделали такими неслучайно. Они предназначались для отпугивания духов потустороннего мира, а значит, в давние времена среди таковых должны были водиться и одноглазые твари. Однако Карлман заметил кое-что еще.

– М-маски Бульриха снова мерцают, – заикаясь, проговорил он. В поисках помощи молодой квендель обратился к старику Пфифферу, стоявшему у костра в центре круга дубов. Маска мрачного вепря, висевшая на плече Одилия, тоже засияла. – Светящиеся поганки, что это значит?

Остальные тоже встревожились, догадавшись, что снова происходит нечто странное. Прежде чем старик Пфиффер успел ответить, Хульда издала жалобный стон.

– Нет! Хватит! Пойдемте отсюда, тут что-то не так, – задыхаясь, проговорила она, тревожно оглядываясь по сторонам, словно не зная, за кем следить: за воронами и воронятами или за тремя масками.

Старое дерево покрылось серебристым инеем, от земли поднимался ледяной холод. Туман опустился вокруг дубов, словно занавес, и в переплетениях этой пелены заиграл слабый блеск. За стеной тумана суматоха на большой площади вдруг показалась очень далекой.

– Слишком поздно, – раздался мрачный голос старика Пфиффера, надвинувшего на лицо мерцающую маску как козырек. Потом он открыл крышку плетеной корзины, откуда ловко выпрыгнул его верный кот и тут же потерся о ногу хозяина. Райцкер огляделся блестящими янтарными глазами и громко, с чувством мяукнул.

«Мы все равно вас одолеем», – будто бросил он вызов птицам. И почему бы и нет? Разве не противостоял он Серой Ведьме вместе с хозяином?

Внезапно они услышали, как кто-то ступает по мерзлой земле. Из тумана появились тени. Хульда вскрикнула, а Биттерлинг заскулил от ужаса. Все собрались вокруг старика Пфиффера и его кота. К этой минуте квендели уже дрожали от холода, Афра и Флорин вдобавок клацали зубами: огонь в котле почти не давал тепла.

Между семью дубами из предательски мерцающей белизны выскользнули шесть зловещих фигур, оставив один проход свободным. На них были знакомые зловещие маски, среди которых дикий олень с ветвистыми рогами выглядел не менее грозно, чем две ужасные крысы со светящимися глазами и мрачный медведь, медленно шагавший к испуганным квенделям справа. Страшнее всех был волк с угловатым черепом и широкими сгорбленными плечами. Второй волк не появился, сова тоже не показалась. Все поняли, кто перед ними, и поверили, что дела не так уж плохи.

– Гизил Моттифорд, если это дурная шутка, то вам следовало бы отказаться от нее ради нашей старой дружбы, учитывая те неприятности, которые охватили Баумельбург! – сердито крикнула Гортензия, однако шестеро шагали дальше, словно ничего не слышали.

Лицо Гортензии без маски было бледным от гнева. Она вовсе не выглядела испуганной – или же железным усилием воли заставила себя не подать виду. Когда шестая фигура приблизилась к хозяину Краппа, Гортензия вгляделась в надменную серебристую маску Резеды Биркенпорлинг.

Упорное молчание окончательно вывело Гортензию из себя.

– Клянусь святой грибницей темного леса, вы сотворили кошмар из нашего Праздника Масок! – упрекнула она громким голосом и раскинула руки, будто охватывая несчастный Баумельбург или даже все Холмогорье. – По желанию совета, празднования в этом году были поистине необыкновенными, как и предрекала Ада в «Старой липе», если я ничего не путаю. Но какой ценой далась нам эта мания величия? Только оглянитесь!

Но вокруг был только туман, и силуэты тенистых дубов слабо вырисовывались в дымке.

– Что с вами, Гизил? – с искренним возмущением спросила Гортензия и сделала два шага к волку, который таращился на нее молча и неподвижно. – Уж вы-то могли бы мне ответить, оказать честь…

И вдруг она осеклась, потому что в голову ей пришла ужасная мысль. А что, если уже перевалило за полночь? И те, кто так грозно окружил ее, не смогли снять маски, потому что они слились с настоящими лицами, превратив квенделей в тех, кого они изображали?

Гортензия вздрогнула.

Теперь она все же отступила на шаг, и ее спутники заметили это. Что случилось? Все знали, что небо уже несколько недель было затянуто облаками, но Гортензия подняла голову, чтобы посмотреть, не видны ли там, между верхушками деревьев, звезды, которые подсказали бы, который час. Нет, она не увидела ничего, кроме туманной дымки.

Гортензия встряхнулась, словно очнувшись от страшного сна. Нет, не бывать такому! Самтфус-Кремплинг не поддастся детским суевериям даже в самой большой беде. Она просто испугалась по недомыслию, но ведь Карлман, Энно и старик Пфиффер до сих пор не сняли масок и остались самими собой.

– Лаурих Сток! – вновь обретя уверенность, крикнула она медведю, стоявшему по другую сторону котла. – Совсем недавно ты рассказал о том, как пропала твоя дочь, пришел к нам в смертельной печали, ища поддержки и помощи или хотя бы утешительного слова. Как же получилось, что ты снова примкнул к злому балагану, как будто этот несчастный праздник по-прежнему в самом разгаре, а бедняжка Эмбла на месте?

– Боюсь, они тебя не слышат, – сказал старик Пфиффер, и в его голосе прозвучали предостерегающие нотки.

– Почему же? – с горечью спросила Гортензия, вглядываясь в его странно мерцающую маску.

– Святые пустотелые трюфели, защитите! – громко воскликнул Одилий вместо ответа.

Райцкер выгнул спину и грозно зашипел.

– Встаньте в круг и возьмитесь за руки! – приказал его хозяин маленькой испуганной группе. – Поставьте Афру и Флорина в центр. Быстро! И не отпускайте друг друга! Потому что тот, кто это сделает, пропадет и заберет с собой остальных!

Все подчинились не раздумывая и в следующее мгновение встали позади медного котла, крепко сцепив руки. Затем они подняли глаза.

Черные фигуры приближались к ним так быстро, словно что-то задумали. О, что за жалкий круг был выставлен против страшной угрозы! Жуткие маски из сторожки выглядели невероятно безжалостными и кровожадными. Теперь всем казалось, что упорное молчание их обладателей – свидетельство того, что с Моттифордами и хозяйкой «Винного кубка» случилось нечто ужасное.

Старик Пфиффер стоял рядом с Энно и Карлманом. Их маски сияли лунным светом, которого так долго не видели в Холмогорье. Едва они взялись за руки, Карлман почувствовал, что в него вливается новая сила, словно добрые духи тех деревьев, из которых когда-то были вырезаны старые маски, передали ее часть. Они хранили эту вечную силу в корнях и ветвях, коре, листьях, плодах и семенах и передавали ее из поколения в поколение, пока не вырос целый лес, защищающий всех живых существ.

Остальные, должно быть, тоже что-то почувствовали, потому что внезапно успокоились. Даже печальный Биттерлинг и перепуганная Хульда без трепета встретили угрозу. Афра и Флорин спрятались за шестью друзьями,