– Нет. А ты?

– Немного задело. Ты знаешь, куда отвести пленников.

– Да. Но зло в них останется, даже если сил больше нет, – ведьма откинула за спину копну длинных волос и небрежно добавила: – Скорее всего, они перебьют друг друга.

– Решение за ними. Остров может стать им домом. Или могилой. Выбор они сделают сами.

Фэллон зашагала обратно к Леоху, когда к ней присоединился Мик.

– Нам обоим сейчас не помешало бы поплавать в лагуне.

– Да феи нас убьют, если мы посмеем сунуться в таком виде в воду, – фыркнула девушка, смерив взглядом приятеля, а потом себя. Их обоих покрывали грязь, потеки крови и разводы копоти. – Точно тебе говорю.

– Пожалуй, ты права. – Мик помолчал и добавил: – Видел тебя в воздухе. И волновался.

– Я снова на земле. Жива и здорова, – Фэллон провела ладонью по щеке приятеля, размазывая грязь ему по лицу.

– Я не знал, что ты так умеешь, – ухмыльнулся Мик и, не желая оставаться в долгу, тоже мазанул подругу по носу. – В смысле, запирать темную магию.

– И не сумела бы, если бы вы не проредили количество колдунов и не загнали их в угол. И если бы меня не поддержал целый ковен. – Фэллон закрыла глаза, глубоко вздохнула: – Мы отвоевали Нью-Йорк, Мик.

– Точно! Это повод напиться! Конечно, вина фей. Вот только сначала найду отца и отмоюсь.

– Я составлю компанию.

Эльф широко улыбнулся, сделал сальто назад и прошелся колесом, заставив Фэллон рассмеяться. Когда Мик подпрыгнул в очередной раз, в него вонзилась стрела. Вошла прямо в сердце. Он рухнул на раскисшую землю как подкошенный.

– Нет, нет, нет! – вскрикнула Фэллон и склонилась над приятелем, вскинув одновременно и щит, и меч, чтобы заслонить от следующей стрелы.

Над головой пронесся черный дракон. На нем восседала Петра. Она метнула струю пламени в воинов, заставив тех разбежаться в стороны, но ни на секунду не сводила безумных глаз с Фэллон. Волосы и крылья развевались за спиной: половина белая, половина черная.

– Ты думаешь, все кончено, сестренка? – выкрикнула Петра и расхохоталась. Смех колокольчиками прозвенел в воздухе. – Думаешь, для меня были важны эти неудачники? Но этот мальчишка был для тебя важен, не так ли? Слабая, глупая уродина. Нельзя привязываться к тем, кто – пуф! – может так просто исчезнуть. – Заметив, что обезумевшая от горя Фэллон собирает всю боль и гнев, чтобы швырнуть в нее, Петра помахала рукой. – И я тоже исчезаю. Пуф!

Дракон вместе с наездницей растворился в воздухе за секунду до того, как в небо взлетел огненный шар, напоминавший комету.

– Мик. Мик, – Фэллон упала на колени рядом с другом и прижала его к себе. – Я все исправлю. Пожалуйста, дай мне время все исправить, – она начала раскачиваться из стороны в сторону.

– Он умер, – опускаясь рядом, мягко сказал Дункан. – Мне очень жаль.

– Нет. Нет! – Фэллон оттолкнула его и провела ладонью над головой, над грудью Мика, ища малейшие признаки жизни, малейшие признаки света. – Нет. Уйди!

Но Дункан обнял девушку и прижал к себе, как когда-то она держала его после гибели Дензела. Тогда Фэллон разрыдалась, стоя на коленях в поле над телом мертвого друга.

Фэллон чувствовала, как тонет в океане горя, и с каждым вдохом погружалась все глубже, пока почти не перестала различать биение сердца, которое переполнилось страданием.

Она послала за Томасом, однако не желая, чтобы тот видел сына лежащим в грязи, перенесла Мика в шатер для раненых, велела всем выйти, поцеловала неподвижные губы и сама омыла тело, позволяя слезам смешиваться с водой. Затем отчистила одежду друга и нежно натянула на него рубашку и штаны. Расчесала и заплела его волосы трясущимися руками.

– Мне очень нравится синий цвет, – всхлипывая, выдавила Фэллон и провела пальцами по браслету, который подарила Мику давным-давно. – Он не защитил тебя. Я не защитила тебя.

Заметив, что вошел Томас, она отступила назад, стараясь сдержать собственное горе из почтения к отцовскому, и тихо произнесла:

– У меня нет слов, чтобы выразить сожаление. И могу поделиться лишь своей печалью, хотя у тебя и самого ее предостаточно. – Ничего не ответив, Томас обхватил ладонями неподвижную руку сына. – Но клянусь, что та, кто отняла жизнь Мика, его яркую и беззаботную жизнь, поплатится за это своей. Даю слово.

Фэллон замолчала и направилась к выходу, чтобы предоставить возможность мужчине проститься, но он перехватил ее, придержав за руку.

– Мой сын был ярким, беззаботным, отважным и очень умным юношей. А еще он был моей путеводной звездой с той самой секунды, как родился. И жизнь свою он посвятил, сражаясь против несправедливости, жестокости и тьмы. Отцы и матери не должны видеть смерть своих детей, но война часто требует жертв. Если бы только я мог занять место моего мальчика, если бы только мог подарить ему шанс на мирную и свободную жизнь. – Томас прерывисто вздохнул и прижал руку Мика к своей щеке. – Он умер как воин, будучи командиром отряда и защитником света. Мой сын заслуживает, чтобы мы вспоминали его с гордостью, а не только с грустью.

– Так и будет.

– Он любил тебя.

– Я знаю… – едва слышно прошептала Фэллон, больше не в состоянии сдерживать горе, которое переполняло душу и грозило выплеснуться наружу слезами. – Томас…

– Эта любовь помогла Мику стать тем, кем он стал, – замотал головой отец приятеля. – И этим тоже следует гордиться. Я должен… – его голос дрогнул. – Я должен забрать сына домой, в родной лес.

– Конечно. Я перенесу вас.

– Ты нужна здесь. Как живым, так и погибшим. Всем тем, кто сражался ради освобождения этого города. Они обязаны видеть развевающийся стяг Избранной и ее саму, чтобы знать: все было не зря. Мне же нужно остаться с сыном, с моим мальчиком. А потом мы найдем способ добраться до дома.

– Я тоже любила Мика, – сказала Фэллон, подойдя к выходу из шатра.

– Я знаю. И он знал.

Снаружи она набрала полную грудь воздуха. Свежего и морозного. Чистого. Избавленного от следов тьмы и черной магии. Некоторые, как и Мик, заплатили за это обновление жизнями. Их всегда будут помнить и чтить. Город теперь находился в надежных руках.

А Петра, боги свидетели, обязательно понесет наказание и будет страдать.

Фэллон заметила покрытого грязью и кровью Маллика, прямого как стрела, и поспешила к нему.