– Его свели с ума.

– Что?

– Уверен, ты хорошо понимаешь, что я хочу сказать, – ответил он.

Все тепло от недавно принятого душа мгновенно испарилось с поверхности моего тела. Ощущения были такие, словно кто-то распахнул сзади дверцу морозильника.

– Разумеется, цифровой анализ займет несколько дней, – продолжил Мигель, – но осмотр места происшествия не оставляет никаких сомнений: им овладели. Кроме того, уже есть результаты квантового анализа предполагаемого «самоубийства» Алвареса, сам Падилья сегодня их и отправил нам. Сама можешь догадаться: микропараметры выражения его лица, способа раскладывать предметы и одежду на полу, узла веревки…

Я знала, что это значит. И постаралась говорить спокойно:

– Мигель, я ничего с ними не делала.

– Именно ты нашла тело Алвареса в поместье, – перебил Мигель. – И не стоит напоминать тебе об угрозах, которые ты адресовала Падилье сегодня в крематории. Если и есть среди нас наживка, способная овладеть кем-то с подобной силой, то это ты…

– Но почему я? Это же абсурд какой-то!

– Конечно, это не было обычной маской, – продолжил он, – и даже необычной… Мы пока не знаем, как ты это сделала, но ведь и с Наблюдателем ты использовала новаторскую технику, разве не так?

– Ничто из того, что ты сейчас говоришь, ничего не доказывает!

– Сними с головы полотенце, – внезапно приказал он. – Только с головы, медленно.

Этот неожиданный приказ меня напугал. Чего он хочет? Дрожащими руками я приподняла края полотенца и спустила его на плечи. Свет ночника ударил прямо в глаза, и я заморгала, но это не помешало мне впиться взглядом в то, что лежало передо мной на постели и на что указывал Мигель. Меня замутило от чистого, беспримесного ужаса.

– Это находилось в твоем шкафу, – сказал он.

Старая кукла – грязная, без одежды, глаз и волос. И без рук. Шея обвязана веревочкой. Вокруг на полу разбросана моя одежда, бижутерия, обувь. Мигель стоит возле плетеного стула из дома моих родителей и целится в меня. На его лице – странная смесь страха и напряжения.

– Не смотри на меня, – процедил он сквозь зубы.

– И что все это значит? – спросила я, отводя взгляд.

– Рядом с трупом Алвареса висели три куклы, помнишь? После того как Падилья вырезал свою семью, он подвесил к потолку похожую куклу. – Каждое произнесенное слово звучало с необычной для Мигеля жесткостью, дуло пистолета было направлено на меня. – А эту я только что нашел в дальнем углу твоего шкафа, Диана… Для кого ты ее припасла? Кто должен был стать твоей третьей жертвой?

Вдруг я поняла, что куски этого кошмара связаны между собой. Недоставало нескольких фрагментов, но я уже улавливала общий принцип.

Я поняла, что мы не ужинали в ресторане, не признавались в любви, не наслаждались сексом в постели – мы играли роли в его театре. Как в той сцене из «Цимбелина», где Якимо, вылезши из сундука в комнате мирно спящей Имогены, пытается насобирать каких-нибудь липовых доказательств того, что он с ней переспал, так и Мигель обхаживал, ублажал меня и за ужином, и в постели тщательно продуманными жестами моей собственной филии, филии Труда, с единственной целью – проникнуть в мой дом и обыскать его. Женс говорил, что в этой сцене из одного из последних творений Шекспира явлен символ Переговоров – как и в обезглавливании героя, облаченного в чужие одежды, или в травестизме Имогены. Однако в моем случае сцена с сундуком вполне годилась и на роль символа обманутого доверия.

Но предательство – в моем случае – было двойным. Я попыталась это объяснить.

– Мне это подбросили, – сказала я со всем спокойствием, на которое хватило сил, не глядя на него и не двигаясь, чтобы дать понять, что в мои намерения не входит его атаковать.

– Подбросили… – эхом повторил он.

– Кукла не моя, кто-то специально положил ее в шкаф, чтобы подозрение пало на меня.

Я услышала, как он прищелкнул языком. А когда заговорил, в голосе звучала печаль:

– Диана, найдя куклу, я проверил все коды доступа в твою квартиру. Только ты входила сюда на протяжении месяцев… Пожалуйста, выслушай меня. Не усугубляй ситуацию, она и так очень тяжелая. Целый вечер, с того момента, как полиция обнаружила тело Падильи, я старался уломать Ольгу, чтобы она не арестовала тебя, чтобы дала мне возможность найти какую-никакую улику… Мы даже не можем полагаться на то, во что ты сама веришь, ты что, не понимаешь? – В его голосе прорвалась такая боль, что я содрогнулась. – Если ты упала в колодец, ты уже не отвечаешь за свои действия…

Так вот, значит, что они думают: что исчезновение Веры, мои усилия с Наблюдателем или то, что я открыла правду по делу Ренара, свели меня с ума, что на нашем языке называется «упасть в колодец». Разумеется, смерти Алвареса и Падильи, да еще эта ужасающая и издевательская деталь с подвешенными куклами в духе никогда не существовавшего Ренара, выглядят плодом больного рассудка. Но кто за этим стоит? На одно мгновение, увидев куклу на своей кровати и выслушав Мигеля, я ощутила головокружение: неужели правда это совершила я, сама того не осознавая?

– Сейчас я сделаю один звонок. Накрой снова голову полотенцем, пожалуйста. – Краем глаза я заметила, что он собирается использовать наручный мобильник на левом запястье. Я уже обратила на него внимание за ужином.

Одно было совершенно ясно: если Мигель сейчас позвонит – Ольге или в полицию, у меня не останется ни единого шанса. Обвиненные в преступлениях наживки просто исчезают. Мы слишком опасны, чтобы нас можно было отправить в обычную тюрьму. Суд состоится, это без вопросов, но не раньше, чем будут приняты все необходимые меры безопасности, которые сделают меня ни на что не годной и беззащитной. Habeas corpus – положение о неприкосновенности личности – неприменимо, если обвиняемая являет собой бомбу с испорченным часовым механизмом.

– Мигель, пожалуйста, подожди…

– Делай, что я сказал.

Я постаралась быстро напрячь свои извилины и вдруг увидела шанс.

– Виктор Женс, – сказала я.

– Диана, накрой голову, – повторил он, хотя я заметила, что мои слова его несколько смутили.

– Мигель, послушай, это мог быть Женс… – Внезапно эта мысль показалась просто очевидной. – Он продолжает использовать наживок, сегодня я в этом убедилась! Может, это опять его комбинация, очередной эксперимент!.. Это должен быть Женс! Пожалуйста, пошли кого-нибудь к нему домой! Я знаю, где он живет!

То, что я услышала в ответ, отозвалось внутри звоном разбитой тарелки:

– Наши люди уже побывали у него, Диана. Сегодня вечером, после гибели Падильи, наш отдел бросился к Женсу. Но его не застали. Он спешно собрался и позвонил шоферу и домработнице, сообщил, что некоторое время будет отсутствовать. Куда он отправляется, не сказал. Его поиски продолжаются.