Вэнн: Я бы сказал – более чем необычное.

В.: Пожалуйста, расскажите обо всем комитету.

Вэнн: Я тронул Смита за плечо – думал задержать его нанесколько минут. Не хотелось, как вы понимаете, сразу отпускать человека послетаких слов. И когда я к нему прикоснулся, мне что-то передалось… словно токомударило, и в то же время было странное ощущение, будто он из меня высасывает,выкачивает… вытягивает что-то. Готов согласиться, это весьма субъективноеописание, но, учтите, его дает человек, чье ремесло состоит как раз в том,чтобы делать профессиональные наблюдения. Ощущение, можете мне поверить, не изприятных… Я… отшатнулся… а он вдруг говорит: позвоните жене, Стробери сильнорасшибся.

В.: Стробери?

Вэнн: Да, именно так. Это брат жены… его зовут СтэнбериРичардс. Мой младший сын, когда был маленький, звал его дядя Стробери[49]. Я несразу сообразил, о ком речь. Вечером говорю жене, что надо бы позвонить брату –он живет в городе Кус-Лейк, штат Нью-Йорк.

В.: Она позвонила?

Вэнн: Да. Они мило поболтали.

В.: То есть ваш шурин, мистер Ричардс, был вполне здоров?

Вэнн: Да, вполне. Но на следующий неделе он красил дом, упалс лестницы и сломал позвоночник.

В.: Доктор Вэнн, верите ли вы, что Джон Смит предвидел это?Верите ли вы, что у него было прозрение?

Вэнн: Не знаю. Но думаю… это не исключено.

В.: Благодарю вас, доктор.

Вэнн: Могу я кое-что добавить?

В.: Разумеется.

Венн: если он действительно был отмечен проклятьем, – да, яназываю это проклятьем, – я надеюсь, господь будет милосерден к измученной душеэтого человека.

…и все, я знаю, станут говорить, будто я задумал иосуществил это из-за опухоли, но ты не верь им, папа. Это неправда. Опухоль –просто несчастье, которое, как я сейчас думаю, давно уже гналось за мной инаконец меня настигло. Опухоль находится в том месте, что я ушиб во времяавтокатастрофы, и, по-видимому, в том самом месте, которое я ушиб в детстве,гоняя на коньках по Круглому пруду. Именно тогда у меня было первое «озарение»,вот только подробности забылись. Потом было другое, перед самой автомобильнойкатастрофой, на ярмарке в Эсти. Спроси Сару, она наверняка помнит. Опухольрасположена в той области мозга, которую я всегда называл «мертвой зоной».Видишь, так все и оказалось. Вот она, горькая правда. Бог… судьба… промысел…рок… как ни назови, это нечто словно протягивает твердую и властную руку, чтобыопять привести весы в равновесие. Я мог наверняка погибнуть в автокатастрофе, ато и раньше, на Круглом пруду. И я верю: когда я исполню то, что долженисполнить, весы вновь придут в абсолютное равновесие.

Я люблю тебя, папа. Самое ужасное – ужаснее может быть лишьубеждение, что единственным выходом из безвыходного положения, в котором яоказался, является снайперский выстрел, – это, все понимая, оставлять тебе вудел не только скорбь, но еще и ненависть тех, для кого Стилсон – сама добротаи справедливость…

Выдержка из свидетельских показаний, заслушанных такназываемым «Стилсоновским комитетом» под председательством сенатора от штатаМэн Уильяма Коэна. Ведет опрос помощник главного юрисконсульта комитета АльбертРенфрю. Свидетель – доктор Сэмюэл Вейзак, проживающий по адресу: 26, ХарлоуКорт, Бангор, штат Мэн.

Дата – 23 августа 1979 г.

Ренфрю: Дело идет к перерыву, доктор Вейзак, и мне быхотелось от лица комитета поблагодарить вас за участие в этом долгом,четырехчасовом разговоре. Вы существенно прояснили события.

Вейзак: Рад был помочь.

Р.: Доктор Вейзак, у меня к вам последний вопрос – можетбыть, самый важный. Интересующий нас момент затронут в письме Джона Смита котцу, которое здесь зачитывалось. Вопрос следующий…

В.: Нет.

Р.: Простите, не понял.

В.: Вы собирались спросить меня, не опухоль ли заставилаДжонни в тот день в Нью-Гэмпшире нажать на спусковой крючок, так?

Р.: Собственно, я действительно…

В.: Отвечаю: нет. Джонни Смит до конца своих дней былчеловеком разумным, мыслящим. Об этом говорит его письмо к отцу, а также письмоСаре Хэзлит. Да, он жил под невыносимым, почти божественным бременем властиили, если угодно, проклятия, как выразился мой коллега доктор Вэнн. Но он небыл ни сумасшедшим, ни человеком, чьи действия определяются навязчивыми идеями,вызванными нарушением внутричерепного давления, если такая зависимость вообщевозможна.

Р.: Но, согласитесь, у Чарлза Уитмена, прозванного«техасским снайпером»[50], тоже была…

В.: Опухоль мозга? Да. И у пилота восточных авиалиний, чейсамолет разбился во Флориде несколько лет назад, – тоже. Но ни в том, ни вдругом случае никто не утверждал, что всему виной была опухоль. Позволю себенапомнить вам имена других печально известных личностей – например, РичардСпек[51], или пресловутый «сын Сэма»[52], или Адольф Гитлер, – у них не былоопухоли мозга, однако они стали убийцами. Или тот же Фрэнк Додд, преступник изКасл-Рока, которого разоблачил Джонни. Комитет может счесть поступок Джоннипротивоестественным, но это был поступок человека в здравом уме. Вероятно,истерзанного мучительными сомнениями… но в здравом уме.

…а главное, я хочу, чтобы ты понял: за этим шагом стоятдолгие и мучительные раздумья. Даже если человечество выгадает лишние четырегода, два года, хотя бы восемь месяцев, чтобы во всем разобраться, – дело тогостоит. Это порочный путь, но он может оказаться единственно правильным. Незнаю. Во всяком случае, играть Гамлета я больше не намерен. Я слишком хорошознаю, как опасен Стилсон.

Папа, я тебя очень люблю. Поверь мне.

Твой сын

Джонни

Выдержка из свидетельских показаний, заслушанных такназываемым «Стилсоновским комитетом» под председательством сенатора от штатаМэн Уильяма Коэна. Опрос ведет помощник главного юрисконсульта комитета АльбертРенфрю. Свидетель – Стюарт Клоусон, проживающий на Блэкстрэп-роуд, Джэксон,штат Нью-Гэмпшир.

Ренфрю: Итак, вы захватили с собой фотоаппарат, мистерКлоусон?