– Пусть заходит.

Бедный Иссерциал! Бедные Иссерциал, Лахуза и даже Дидерих, как же им приходилось изворачиваться, чтобы анаксы и прочие императоры получали важные известия не за письменным столом! Ли уже привычно стянул с волос кэналлийскую косынку и встал, приветствуя вымотанного военного в наспех обтертых сапогах. Алвасетскую рубашку и отнюдь не маршальский шарф на талии хозяина гость не заметить не мог, но с удивлений разговор бы начал разве что варвар. Или просвещенный дурак.

– Добрый вечер, сударь.

– Добрый вечер, господин Проэмперадор.

Эсператист в самом деле напоминал щуку, с боем вырвавшуюся из заливного, в котором увязли другие. Бруно увяз, только в чем? В китовниках, в собственной армии или и там и там?

– Я привез два письма, – суховато уведомил брат Орест, – от принца Бруно и молодого Фельсенбурга. Кроме того, у меня имеется устное поручение от моего епископа и нечто, некогда принадлежавшее вам.

– Что, на ваш взгляд, важнее?

– Новости, и они не слишком приятны. В письмах все должно быть изложено подробно.

И никаких тебе «сын мой», «брат мой». Представить бы ему бывшего епископа Аконы и оставить бы Создателевых слуг наедине. Могло бы выйти… поучительно.

– Я хочу услышать главное от вас. Садитесь.

Сел, положил руки на колени. Если потребуется, через мгновение будет на ногах с обнаженным клинком.

– Видимо, я должен начать с того, что командующий хорошо известной Талигу Горной армии генерал фок Гетц, на лояльность которого надеялся принц Бруно, принял сторону Марге. В результате их совместных действий Южная армия возле Эзелхарда попала в ловушку, но смогла выбраться. Во многом благодаря отвлекающему маневру, осуществленному отрядом под командованием Фельсенбурга, которому удалось выдать себя за арьергард Бруно и заманить противника на Фельсенбургский тракт. Сейчас Южная армия спешно отходит к границе, ее преследуют эйнрехтская армия фок Ило и части горников.

– Я правильно понимаю, что там отнюдь не вся Горная армия?

– Когда я покидал ставку принца, точное местонахождение основных сил Горной армии, которыми, по всей видимости, командует фок Гетц-младший, было неизвестно, но их намерения загадки не представляют. Согласно вполне достоверным сведениям, горники нацелились на Гельбе, рассчитывая прибрать к рукам все, чем принц Бруно овладел за время летней кампании.

– Фельсенбург вернулся к Бруно или направился к родне?

– Ему удалось сбить погоню со следа и соединиться с главными силами. Господин Проэмперадор, появление в Гельбе фок Гетца превращает договор о перемирии в клочок бумаги.

Дверь открылась: приятель Мишеля втащил горячее вино. «Фульгаты» хороши еще и тем, что способны не дожидаться приказов, а выпить дриксу просто необходимо. Впрочем, адрианианец вполне может оказаться не дриксом.

– Спасибо, – поблагодарил «лев». – О том, что случилось с Южной армией после моего отъезда, я могу лишь предполагать, но у маршала Савиньяка подобное выходит лучше.

– Давайте письма.

Теперь адрианианец мог с чистой совестью пить, а Ли – читать. Бруно не доверил бумаге ничего нового и ничего лишнего, тем не менее это был полноценный вопль о помощи. Очень достойный, очень дриксенский, даже варитский, но вопль. Фельсенбург был откровенней, безоглядней и при этом… спокойней. Теперь уже капитан рейтар, он собирался драться с китовниками до последнего и не был намерен проигрывать.

– Я выпил ровно столько, сколько могу себе позволить, – гость отодвинул кружку. – Вижу, вы прочли.

– Да. Первое письмо, сложись обстоятельства иначе, мог бы написать маршал фок Варзов, второе – я сам лет пятнадцать назад. Вы упомянули поручение от вашего епископа.

– Преосвященный Луциан просил передать, что молился бы за вас, не будь это излишним. На вас благословение святого Адриана, следовательно, вы не нуждаетесь в посредниках между вами и высшей волей сейчас и не будете нуждаться в заступничестве, когда покинете сей мир.

– Могу я узнать, как преосвященный пришел к столь устраивающему меня выводу?

– Слушая дравшихся у Ор-Гаролис и в Гаунау и расспрашивая тех, кому довелось с вами беседовать.

– Фельсенбурга?

– И его тоже. В руки его преосвященства попало письмо, побывавшее в плену вместе с вашим братом. Епископ Луциан был и останется последним, кто его прочел без разрешения. Возьмите.

Лионель взял. Верхние строки расплылись, но это не удивляло, вот то, что письмо не потерялось и не размокло полностью, и впрямь могло сойти за чудо.

– Спасибо, – поблагодарил Ли, складывая прошлое пополам. – Хочется думать, что главе дома Зильбершванфлоссе свою армию победить все же удалось.

– На какое-то время. – Возвращаться к святому Адриану эсператист не стал. – Проиграть сражение для Бруно равносильно концу, но он его не выиграет. Один.

Рудольф, обдумывая положение, принялся бы бродить по комнате. Савиньяк имел другие привычки, да и вставший перед ним выбор по большому счету был надорским – уходить в голодную метель или ждать в готовом провалиться замке.

– Западная армия выступит на следующий день после получения приказа, который вручит командующему сопровождающий вас «фульгат», – буднично объявил Ли. – Не мне вам объяснять, что успех во многом зависит от точности сведений о китовниках.

– Мне остается лишь узнать имя своего спутника.

– Приказа еще нет, – усмехнулся Савиньяк. – Выедете под утро, вас разбудят, а сейчас идите и ложитесь. Все уже сказано.

И все уже решено. Дождавшись, когда хлопнет дверь, Лионель напоследок пробежал глазами блудное письмо, сунул в печку и встал у окна, по собственной и материнской привычке глядя в сине-белый вечер… Бывает, но матери лучше ничего не знать; она и не узнает, вот братца с его армией не обойти.

– Нашел время забивать голову всякой дрянью, а еще жених! – вслух укорил отсутствующего маршала Проэмперадор и открыл чернильницу.

Приказ был предельно прост, Ли управился за полчаса, после чего вернулся к письму, которое теперь нуждалось в дополнении.