— Я сейчас не про тебя, а про три ваши главенствующие семейки. Уверен, все три стоят друг друга.

— О, это да!.. — мрачно, даже с ненавистью, усмехнулся Розовский. — Так что насчёт Альтерана?

— А почему, кстати, не Лорвиларра? — полюбопытствовал Элестайл. — Разве для дракона такой выбор был бы не более логичен?

— От соплеменников я слов о доверии не слышал. К тому же они наверняка всё ещё злы на меня из-за Илзи. И потом, боюсь, Лорене среди драконов будет не слишком уютно.

— Ну да, исключительность – тоже отнюдь не маловажный фактор, — саркастически улыбнулся Элестайл. — Быть женой дракона в Бордгире куда привлекательней, нежели всего лишь вампиршей в царстве драконов.

— Если хочешь сказать, что исключительность немаловажный фактордля меня, так и говори, — бросил Розовский.

— Как обычно, мы отлично поняли друг друга, — сарказм в улыбке короля приобрёл несколько иной оттенок. — Итак, ты готов присягнуть мне на верность?

[1] ¿Quién eres tú? ¿Habla usted español? (исп.) – Кто вы? Вы говорите по-испански?

[2] Si, Lorena. Me llamo Ros. (исп.) – Да, Лорена. Меня зовут Рос.

Глава 47

— Безусловно, — твёрдо произнёс дракон.

— Значит, можешь считать, что вид на жительство в Бордгире – кажется, так у вас тут это называется – у тебя в кармане. Гражданство получите после официального принесения присяги.

— Спасибо, — с искренней признательностью поблагодарил Розовский.

— Кстати. Если развестись с Инкой у тебя уж никак не получится – в принципе, у меня есть право аннулировать твой брак.

— По причине? — осведомился Кридирнор. Похоже, ему намерение короля показалось не совсем законным.

— А ты уже забыл, что понашимзаконам вампир, равно как и любой другой житель Бордгира, имеет право заключать в бракисключительнос гражданином Бордгира?! Как только Андрей получит гражданство, его брак автоматически оказывается вне закона.

— Ну да, — усмехнулся Кридирнор. — У Инки получить наше гражданство никаких шансов.

— Инке и всем её родственникам, даже если они умудрятся каким-то образом пролезть на Альтеран, я рекомендую со всем вниманием отнестись к надписи у нас на въезде, — произнёс Элестайл с ледяным ехидством.

— А что там написано? — полюбопытствовал Розовский.

— «Дальше только смерть!» — любезно процитировал Лонгаронель.

— Сурово, — улыбнулся Розовский. — Но доходчиво.

— Итак, вернёмся к теме Муромцева? — напомнил Элестайл.

— Да, — кивнул Розовский. — Примерно в середине девятнадцатого века под именем графа Воронова я приобрел земли, на которых некогда располагался портал. Мне захотелось воссоздать здесь, на Земле, свой родной замок. Мечтал я об этом едва ли не с первого дня поселения в России, но раньше мне не хватало денег. Наконец удалось накопить необходимую сумму, и в 1884 году было начато строительство.

Я изложил архитектору свои пожелания более чем подробно – по сути, внешний вид замка я сам ему и нарисовал. Правда, для меня одного родной замок был слишком огромен – и по части средств, которое потребовало бы его полное воспроизведение, да и вообще – куда мнетакаяплощадь! Поэтому полностью совпадал лишь фасад, который всегда нравился мне больше всего, впрочем, и тут я внёс уменьшение длины и этажности. С задней же стороны и вовсе сильно подсократил количество помещений.

Дизайн основной части дома архитектору понравился. Правда, он попытался привнести в него кое-какие изменения на собственный вкус, но, как говорится, заказчик всегда прав. Однако насчёт правого крыла мой архитектор упёрся рогом. Мол, такое смешение стилей просто никак невозможно.

Ладно, денег у меня всё равно было в обрез, поэтому от правого крыла я пока отказался. Зато позволил собственной фантазии архитектора развернуться с водным каскадом. Как вы видели, на Соктаве каскада нет в помине. Но мне идея приглянулась, да и не хотелось обижать творца, не давая ему вовсе никакой инициативы.

Относительно портала муромцевский дом был возведён на том же месте, где на Соктаве располагается замок. К сожалению, здесь не было холма. Однако с холмами в округе вообще тухло, поэтому с иным рельефом местности мне пришлось смириться.

В 1906-ом я вернулся к вопросу правого крыла. Нанял уже другого архитектора – он оказался более сговорчив в отношении смешения стилей. Кстати, до ознакомления с канонами земной архитектуры мне всё это вовсе не казалось смешением. Ну да неважно.

Как вы понимаете, жизнью в копии своего соктавского дома я наслаждался недолго. После революции 1917-ого года усадьба была национализирована.

— В смысле, национализирована? — опешил Кронсталл. Да и отнюдь не он один.

— В смысле, у меня её отобрали в пользу нового государства рабочих и крестьян.

— Кронсталл, история Советского Союза – это отдельный долгий разговор, — вставил Ростислав. — Давайте не будем отвлекаться на него сейчас.

— Позже мы всё вам объясним, — пообещал Макс.

Кронсталл и Элестайл кивнули.

— Короче говоря, — продолжил Розовский, — после революции граф Воронов якобы эмигрировал в Европу. Розовский же остался в Москве.

— Кстати, почему фамилия графа-то была Воронов, а не Розовский? — полюбопытствовал Морис. — Вряд ли в середине девятнадцатого века ты предполагал, что случится революция и графу придётся бежать из страны.

Розовский улыбнулся:

— При всей моей любви к фамилии, которой однажды наградил меня Рогов, она всё-таки явно не дворянская. Я предпочёл не нарываться на лишние сомнения по поводу моего происхождения – документы-то графа, естественно, были сфальсифицированы.

— Андрей, а можно вопрос, который, честно говоря, не даёт мне покоя уже давно... — произнёс Ростислав. — Вот, например, ты живешь под фамилией Розовский, как минимум, с 1917-ого года – то есть практически сто лет... при этом внешне, очевидно, не состарился ни на йоту. Неужели никто вокруг не замечает данного, казалось бы, более чем странного факта? Ведь не одни же вампиры тебя окружают. Те же соседи, сотрудники твоих фирм... Не знаю, чем ты занимался во времена Советского Союза, но уж наверняка не сидел дома абсолютным затворником.

— Естественно, — улыбнулся Розовский. — Иначе давно бы сдох с голоду. И кровь, между прочим, тоже стоит денег – даже если охотиться самому, необходимо покупать лицензию. Незаконная охота строго наказуема.

— Охота? — побледнел Ростислав.

— Не пугайся. Это только звучит страшно. Мы не убиваем доноров, а просто забираем у них безопасное для здоровья количество крови и ставим магические метки, дабы один и тот же