Во время этого совещания Кардинале даже не знал, обсуждал ли Фишман со своим клиентом его двойную игру с ФБР. Фишман, казалось, был совершенно сбит с толку решением Кардинале выступить против Флемми. «Не припомню, чтобы когда-либо за последние двадцать лет я реагировал на слова Тони так же драматично», – говорил Фишман. Другие адвокаты настаивали, что Кардинале просто неправильно понял судью и сбился с выбранной линии защиты.

Но Кардинале хотел подготовить их к вероятности того, что он окажется прав. Он объявил присутствующим, что уже поделился этим планом со своими клиентами, обговорив с ними возможные риски от такого поворота событий: если все подтвердится, Флемми может переметнуться и выступить против остальных подельников. Для его собственного клиента, Фрэнка Салемме, возможный ущерб был минимальным. «Фрэнк просидел в тюрьме большую часть того времени, когда всем “рулили” Балджер с Флемми, так что у Флемми просто не могло быть ничего особенного на Салемме – по крайней мере, так утверждал сам Фрэнк». Для других же опасность была вполне реальной.

На следующее утро адвокаты, их подзащитные и команда прокуроров под руководством Вышака и Пола Коффи из Министерства юстиции собрались за закрытыми дверями зала судебных заседаний номер пять в здании федерального суда на Пост-офис-сквер. «Мы собрались здесь в соответствии с ордером, выписанным мной 14 апреля, – объявил со своего места Вулф, сразу переходя к делу. – Должен объявить, что я вынес решение закрыть слушания для публики, поскольку вопросы, которые мы будем обсуждать, относятся к раскрытию для обвиняемых, а впоследствии, возможно, и для общественности имен тайных информаторов».

Судья бегло пересказал текст ходатайства Кардинале, зачитав список имен, включенных адвокатом в текст: Балджер, Кенни Гварино, Энтони Сен-Лоран и еще двое представителей криминального мира. Закончив, судья сделал паузу и посмотрел в зал.

А потом прозвучал вопрос, который Кардинале ожидал.

«Заинтересованы ли обвиняемые в том, чтобы узнать, не являлся ли еще кто-либо из лиц, находящихся в схожем положении, тайным информатором? Или ограничимся только этими пятью именами»?

Ответом было молчание. Вся «темная материя», составлявшая мир Балджера и Флемми как информаторов ФБР, начала выползать наружу, словно токсичные отходы, разъевшие стенку контейнера, в котором должны были бы храниться вечно.

«Это был жуткий момент, – вспоминал Кардинале. – У судьи на лице появилось какое-то подобие улыбки. И тогда я понял, что мое предчувствие меня не обманывало». Кардинале подошел к своим подзащитным, Салемме и Делюке. Адвокат понимал, что пути назад уже не было. «Я сказал им: “Послушайте, давайте сделаем этот шаг. Возможно, в результате у нас появятся проблемы. Этот парень может “покатить” на нас”. Но их мнение было таким: “Да ладно, у Флемми на меня ничего нет. Если только он не наплетет что-нибудь. Давай соглашайся”».

Кардинале повернулся лицом к залу. Вопрос судьи все еще ожидал ответа: только эти пятеро?

«Как утверждает старая пословица, назвался груздем – полезай в кузов. Ваша честь, если есть еще кто-то, пусть назовут и его имя», – сказал Кардинале.

«Правильно ли я понял, что вы и ваши подзащитные этого хотите»?

«Да, ваша честь».

Через несколько минут после согласия Кардинале Вулф объявил перерыв. Он распорядился, чтобы Пол Коффи из Министерства юстиции пришел к нему в кабинет. Во время короткого перерыва судья и чиновник обсудили непростую ситуацию, в которой оказались участники процесса. Коффи подтвердил судье, что «наши отношения», имея в виду ФБР, были не только с Балджером, но также и с Флемми. «В этом и проблема, – ответил судья. – Если я соглашаюсь на то, чтобы позволить стороне защиты проверить, не могут ли связи Балджера с ФБР скомпрометировать какие-либо улики, тогда нужно разрешить им проверить и Флемми. В противном случае эта проверка просто не имеет смысла». (Вулф даже позднее напишет, что они были «настоящими сиамскими близнецами».) Оба согласились, что Флемми, находившийся в зале суда, по-видимому, еще не понимает, что должно вот-вот произойти.

Судья вернулся в зал заседаний, где в молчаливом ожидании сидели адвокаты и их подзащитные. Вышак и другие прокуроры попытались еще раз отговорить Вулфа, настаивая на том, что педалируемая Кардинале тема информаторов – это не что иное, как отвлекающий маневр. Кардинале запротестовал. Вулф объявил, что обсуждение окончено. «Несмотря на возражения ФБР, я бы хотел сначала поговорить с мистером Фишманом и мистером Флемми наедине», – огласил свое решение судья.

«У меня появилась новая информация, которая будет неприятна для вас, – объявил судья Стиву Флемми, как только он и Фишман уселись в кресла в его кабинете. – Я бы хотел, чтобы вы подумали об этом».

«Без проблем», – непринужденно ответил Флемми без тени волнения.

Судья Вулф попросил Фишмана выйти. Потом он сказал Флемми, что предпочел бы, чтобы Фишман присутствовал при их разговоре, но не знает, какой именно информацией о своем прошлом Флемми делился со своим адвокатом. Из предосторожности, объяснил судья, лучше сначала поговорить наедине.

«Просто прошу вас послушать это», – сказал Вулф.

Судья зачитал Флемми ходатайство Кардинале, в котором тот требовал, чтобы личности подозреваемых информаторов ФБР были раскрыты с целью оспорить правомочность выдвижения обвинений против Фрэнка Салемме и других его подзащитных. Вулф рассказал Флемми, что в процессе рассмотрения этого ходатайства он получил ряд документов, подтверждающих, что и Балджер, и он, Флемми, были информаторами ФБР. Вулф добавил, что решил удовлетворить ходатайство Кардинале и огласить имена информаторов в зале суда. Короче говоря, судья собирался потребовать от ФБР публично признать сотрудничество Балджера и Флемми с Бюро.

«Чувствуете ли вы себя комфортно в связи с тем, что мы собираемся сделать? – осведомился Вулф после того, как закончил свою “лекцию”. – Ощущаете ли вы страх или что-нибудь подобное?»

«Нет, ничего не чувствую. Я уверен в своей безопасности, – сказал Флемми. – Меня вообще это мало волнует». Но в глубине души он, скорее всего, был в полном замешательстве от такого поворота событий. С момента ареста в 1995 году он помалкивал о своем тайном сотрудничестве с ФБР. Он воспринимал свой арест как ошибку, досадное недоразумение; на худой конец как нечто необходимое для прикрытия его связей с ФБР – в общем, как своеобразную шараду, которую Балджер и его друзья-федералы сумеют быстро разгадать. «Я думал, что Джеймс Балджер выйдет на контакт с людьми, которые смогут нам помочь, потому что мы сотрудничали с ФБР так много лет», – вспоминал впоследствии Флемми. Он спокойно коротал время в тюрьме, помня, что много лет назад, еще в 1960-е годы, Полу Рико понадобилось почти четыре года на то, чтобы снять с него обвинение в убийстве и подрыве автомобиля и сделать возможным его возвращение из Канады.

Флемми также понимал, что настоящая причина, по которой Вышак схватился с Кардинале по вопросу о разглашении