20. Шутки кончились

Дождливым зимним утром 6 января 1998 года в Бостоне наконец началось судебное рассмотрение связей Балджера и Флемми с ФБР. «Мы собрались сегодня, – объявил судья в зале заседаний номер пять федерального окружного суда, – чтобы начать слушания по ходатайству об исключении из судебного рассмотрения материалов радиоэлектронного наблюдения и по ходатайству мистера Флемми об освобождении от ответственности за совершение преступлений на основе обещаний, данных ему Федеральным бюро расследований».

Юристы, вставая, по очереди представлялись: Фред Вышак, Брайан Келли, Джеймс Герберт со стороны обвинения; Тони Кардинале, Кен Фишман, Мартин Вайнберг и Рэндольф Джиойя со стороны защиты четырех бандитов. В стороне, слева, под неусыпным вниманием охраны сидели обвиняемые: первым – Фрэнк Салемме, одетый в серый двубортный костюм с красным галстуком; за ним – Бобби Делюка; затем – Стиви Флемми и, наконец, слева от него, Джонни Марторано. Все сидели молча. Никто из них – ни подсудимые, ни юристы, ни судья, ни корреспонденты телевидения, радио и газет, заполнившие задние ряды, не имели ни малейшего представления, чего можно ожидать. Никогда еще отношения бостонского отделения ФБР, Уайти Балджера и Стиви Флемми не становились предметом разбирательства в федеральном суде.

Прошло уже семь месяцев с тех пор, как правительство подчинилось июньскому постановлению суда о признании Балджера информатором ФБР. Но с того переломного момента прошли недели, месяцы, на протяжении которых судья и юристы готовились к слушаниям и договаривались об основных правилах. Дело по обвинению в вымогательсве, открытое три года назад, до сих пор находилось на стадии досудебной подготовки. Впрочем, к настоящему времени все участники процесса уже понимали, что рассмотрение дела будет очень долгим, поскольку судья ступал на неведомую доселе территорию: закулисная деятельность ФБР.

Все эти месяцы Министерство юстиции передавало адвокатам сотни страниц из прежде засекреченного досье, раскрывающего историю взаимоотношений ФБР с Балджером и Флемми. Кардинале, Фишман и другие все глубже погружались в работу с документами. «Мы начинали понимать, что в этом деле будут самые невероятные повороты, включая неправомерные действия сотрудников правительственных ведомств, – вспоминал Кардинале. – Мы начали задаваться вопросом: если Флемми был информатором так много лет, то может ли данное обвинительное заключение быть полезным в принципе?»

Со своей стороны, Флемми, решив, что ему уже нечего больше терять, начал давать показания о пикантных деталях своей двойной жизни, касающихся просто сенсационных методов защиты со стороны ФБР: эти методы, по его утверждению, и составляли суть «защиты информатора». В одном из примеров Флемми рассказал, как Моррис заверил его и Балджера, что они могут совершать любые преступления, «кроме убийств»; в другом – что ФБР регулярно сливало им информацию о ведущихся расследованиях, включая и обвинение в вымогательстве 1995 года, по которому он сейчас и находится под судом. К концу года Фишман усовершенствовал защиту Флемми, доказывая, что Стиву было «дано разрешение», главным образом Моррисом и Коннолли, на совершение многих преступлений, в которых он сейчас и обвиняется. В силу того, что ФБР обещало Флемми «иммунитет», он не мог быть обвинен в совершении этих преступлений.

Вышак тем временем старался следить за реакцией высшего руководства на многочисленные разоблачения, высказанные Флемми и регулярно попадавшие на первые полосы бостонских газет. Вышак доказывал, что действия «вероломных агентов» Морриса и Коннолли не должны нарушать ход рассмотрения дела о вымогательстве; любые обещания защиты, которые могли даваться Балджеру и Флемми, были незаконны и в силу этого не могут представлять собой ничего, хоть отдаленно напоминающее «официальное разрешение». Он писал: «Беглое ознакомление участников процесса с досье ФБР не выявило даже намека на объективное доказательство того, что Балджеру и Флемми было дано официальное разрешение совершать преступления, перечисленные в тексте обвинительного заключения».

Это было ожесточенное противостояние, в котором прокуроры, с одной стороны, пытались отстоять использование улик в судебном рассмотрении, а с другой – были поражены ужасающей коррупцией агентов ФБР. Затем, ближе к концу года, Моррису была обещана неприкосновенность в обмен на поддержку стороны обвинения. Он был абсолютно готов свидетельствовать о преступлениях и неправомочных действиях ФБР, а также подтвердить, что Балджеру и Флемми никогда не предоставлялось никакого «иммунитета от ответственности» за совершенные преступления.

Обе позиции были заявлены в открытых прениях тем зимним утром, когда Вулф, наконец, открыл слушания по делу.

«Мы обращаем внимание суда на обещания, данные ФБР моему клиенту, Стивену Флемми, – заявил Фишман в суде. – В обмен на свое уникальное и специфическое сотрудничество он должен был быть защищен от судебного преследования».

«Вздор», – заявил Вышак, когда пришла его очередь выступать. С Балджером и Флемми никогда не заключалось никакого официального договора, гарантирующего им освобождение от ответственности за совершенные преступления. Адвокаты, говорил Вышак, изображают Флемми как «особого агента с лицензией на убийство».

«Разве это не абсурдно?!» – восклицал Вышак.

Но, в конце концов, не так уж это было и абсурдно.

В последующие месяцы Фишман и Кардинале так и не смогли доказать факта формального обещания иммунитета. Однако им удалось продемонстрировать, что бостонское отделение ФБР превращалось в Дом ужасов, как только речь заходила о Балджере и Флемми: агенты так откровенно нянчились с бандитами и оберегали их, что, по сути, выдали им лицензию на убийство.

С самого начала Вышак и Вулф не поладили между собой – трения между судьей и прокурором постоянно проявлялись в том, что Вышак подвергал сомнению правомерность вопросов, задаваемых судьей представителям государственных служб, а также возмущался растущей стопкой документов, с которых снимался гриф секретности. Дело было не в том, что Вышак пытался прикрыть коррупцию в ФБР, – сейчас он как раз занимался активным расследованием роли Коннолли и других агентов, – но он был против подхода Вулфа к организации судебного рассмотрения, в котором, по мнению Вышака, не было никаких ограничений и выдержки.

«Вываливали бы тогда досье целиком, – кричал на судью Вышак на второй день слушаний, 8 января. – Почему бы вам не обнародовать досье целиком?»

«Почему бы вам не вернуться на свое место, мистер Вышак?» – парировал Вулф.

Вышак не унимался и продолжал возражать против оглашения в суде новой партии документов из досье ФБР.

«Пожалуйста, сядьте», – призывал его судья.

«Какое отношение эти документы могут иметь к рассматриваемому делу?»

«Сядьте!»

Вышак остался стоять.

«Вы хотите, чтобы вас обвинили в неуважении к суду? Вернитесь на место!»

Слушания продолжались почти весь 1998 год. Расшифровка показаний сорока шести свидетелей заняла семнадцать тысяч страниц; к рассмотрению были приняты двести семьдесят шесть улик – в основном разнообразные служебные документы ФБР. Были приведены к присяге и поклялись говорить только правду бывший губернатор Массачусетса и прокурор Уильям Уэльд; судья Верховного суда и бывшая протеже Джеремайи О’Салливана Диана Коттмайер; трое начальников бостонского отделения Бюро в период тайного сотрудничества с