Антон Иванович, будучи помощником командующего армией, поддерживал, как правило, все его начинания. Но генерал не был слепым исполнителем воли командующего. Свидетельство тому — военный совет Добровольческой армии, собранный в станице Ольгинской 12 (25) февраля 1918 года.

Предстояло решить стратегически важный вопрос: маршрут дальнейшего движения армии. Первоначально командование Добровольческой армии планировало перенести военные действия в низовья Волги. Эти настроения поддерживала прибывшая в Ростов делегация астраханского казачества во главе с И. А. Добрынским, полагавшим себя давним сподвижником Корнилова, но сейчас он претендовал на особые права.

В середине января 1918 года в Астрахани началось антисоветское восстание, воспринятое добровольческим командованием как удобный повод осуществить задуманное. Руководителем операции был назначен полковник А. В. Корвин-Круковский, выехавший в станицу Нижне-Чирская под видом «японского полковника Ака» (не понятно, для чего только понадобилась такая экзотическая конспирация). Но астраханское восстание было подавлено, и от первоначального замысла отказались.

В двадцатых числах января, когда Корнилов впервые известил донского атамана о намерении покинуть Ростов, разрабатывался новый план, предполагавший сосредоточение армии в районе узловой станции Тихорецкая. Уже были сделаны некоторые приготовления — на станцию Батайск отправлены эшелоны с боеприпасами и снаряжением. Но недельное промедление привело к тому, что железная дорога на Ставрополь и Екатеринодар оказалась в руках красных. Оставалась возможность походным порядком пробиваться на Кубань или на север Донской области, в район «зимовников», то есть степных хуторов на зимних пастбищах.

Командарм Корнилов склонялся к этому варианту. Побывавший в Ольгинской донской журналист Н. Литвин передает его слова:

«Куда я направлюсь? Лишь только соберу все части армии и приведу их в порядок — сейчас же перейду сюда», — и генерал обвел на карте кружок вокруг станицы Великокняжеской.

На север направили конный отряд полковника В. С. Гершельмана в 180 человек. С его уходом вся конница свелась к отряду полковника П. В. Глазенапа в 13 человек разного возраста, чина и даже пола. Позднее кавалеристы Гершельмана нагнали армию уже на Кубани.

Алексеев, узнав, что Корнилов собирается уходить в «зимовники», резко протестует. И именно по его настоянию собрался военный совет армии. Мнения присутствовавших на нем разделились: генералы Марков и Лукомский поддержали командующего; Алексеев, Деникин и Романовский высказывались за то, чтобы увести армию на Кубань на соединение с войсками кубанского правительства и формировавшимися в Екатеринодаре добровольческими частями.

На следующий день в Ольгинскую прибыл донской походный атаман П. X Попов с начальником штаба полковником В. И. Сидориным. Накануне, буквально за час до вступления в город красных, Попов ушел из Новочеркасска во главе небольшого отряда в полторы тысячи человек при 5 орудиях и 49 пулеметах. От прибывших стали известны подробности последних дней белого Дона.

После ухода Добровольческой армии Малый круг решил послать парламентеров к большевикам с просьбой прекратить военные действия, так как Добровольческая армия, борьба с которой объявлялась раньше главным поводом для наступления на Дон, покинула пределы области. Но полученный ответ не вызывал сомнений в намерениях победителей. Последующие дни депутаты провели в бесполезных прениях. Вечером 12 (25) февраля в разгар очередного заседания в зал ворвались красные. Атаман и члены правительства с сорванными погонами были препровождены на гауптвахту. Позднее атаман А. М. Назаров и председатель Малого круга войсковой старшина Е. А. Волошинов были расстреляны вместе с другими генералами и старшими офицерами.

Приезд походного атамана П. X. Попова заставил Корнилова изменить намерения. Он неожиданно объявил, что Добровольческая армия уходит на Кубань. Мотивы такого решения генерал Корнилов, видимо, не сообщил ни генералу А. И. Деникину, ни другим ближайшим помощникам. Позднее, когда Антон Иванович собирал материалы для «Очерков русской смуты», он запросил по этому поводу мнение участников похода. В полученных ответах говорилось, что «зимовники» признавались неудобными для размещения армии, поскольку находились на большом удалении друг от друга, к тому же там не было необходимых запасов топлива и продовольствия. Силы Кубани из-за отсутствия регулярной связи с Екатеринодаром чрезмерно преувеличивались.

Отдохнув в Ольгинской, армия 14 (27) февраля выступила в поход. Пройдя через северо-восточную окраину Ставропольской губернии, добровольцы вошли в пределы Кубанской области. Уже первые дни показали, что надеждам найти здесь «землю обетованную» не суждено сбыться. У населения господствовали просоветские настроения, добровольцам сочувствовали лишь немногие. Антон Иванович это предвидел и сказал Корнилову на военном совете, что Екатеринодар в руках большевиков. Против добровольцев красные могли выставить 35 тысяч активных бойцов.

Армия ввязалась в кровопролитные бои. Против добровольцев развернулась, как вспоминал один из участников похода, партизанская война. За первые десять дней марта белые волонтеры потеряли тысячу человек убитыми и ранеными. Фактически армия была обескровлена. Начала падать вера в благополучный исход дела.

В этот трудный момент генерал Деникин оказал значительную помощь генералу Корнилову, предотвратив возможный раскол и анархию в верхах Белого движения. 17 марта 1918 года приехали представители Кубани на совещание по поводу соединения Добровольческой армии и отряда Кубанской рады. Деникин, которого терзал жестокий бронхит, прибыл на совещание. Предварительно он побеседовал с Корниловым и Романовским. Выяснил, что часть кубанского отряда с «оказией» прислала доложить: они подчиняются только генералу Корнилову, и если их командование и кубанское правительство почему-либо не пойдут, то все они перейдут в Добровольческую армию самовольно.

Антон Иванович в тот момент и предположить не мог, сколько крови ему попортят в недалеком будущем кубанские самостийники! А пока он настаивал на подчинении кубанского отряда Корнилову, мысля как военный профессионал высокого класса. Начались тяжелые переговоры с делегацией Кубанской рады (атаман полковник Филимонов, генерал Покровский, председатель и товарищ председателя законодательной рады Рябовол и Султан-Шахим-Гирей, председатель правительства Быч — люди, которые впоследствии сыграли большую роль в трагических судьбах Кубани).

Деникин смог вместе с командармом и Алексеевым сломать амбиции генерала В. Л. Покровского и руководителей Кубанской рады, настаивавших только на оперативном подчинении кубанцев командующему Добровольческой армией. На свет появился протокол:

«1. Ввиду прибытия Добровольческой армии в Кубанскую область и осуществления ею тех же задач, которые поставлены кубанскому правительственному отряду, для объединения всех сил и средств признается необходимым переход кубанского правительственного отряда в полное подчинение генерала Корнилова, которому предоставлено право реорганизовать отряд, как это будет признано необходимым.