смотрит вниз, она так высоко, что не может различать лиц деревенских жителей внизу. Но толпа приходит в движение. Люди больше не стоят по краю круга, а собрались внизу, у входа в храм. Семьи, которые принесли завернутых в простыни людей, выстраиваются в очередь к входу в храм и один за другим исчезают из виду. Снизу доносятся голоса и топот ног, и пол со стенами начинают сильно вибрировать.

– Мама, папа, они тоже идут сюда? Мне кажется они не должны этого делать. Это безопасно? Почему они здесь? Вы так и не объяснили мне, почему…

Мерри отворачивается от окна и видит, что осталась в комнате одна с Марджори, которая сидит на полу, прислонившись к зеленой стене. Голая распухшая левая ступня Марджори выглядывает из-под простыни, и она того же цвета, что и стена. Она уже не завернута в простыню, как в кокон, та лишь накинута на нее. И чтобы убрать простыню, всего-то и нужно взять ее за кончик и потянуть. Единственная дверь в комнате закрыта.

Мерри тихонько всхлипывает, с трудом бредет по полу, похожему на зыбучий песок, и яростно дергает за дверную ручку. Дверь заперта. Она колотит по ней руками, бьет ногами, зовет родителей, но никто не отвечает ей. Она слышит тихое эхо маминого плача и голос отца, который говорит ей, что все будет хорошо. Другие голоса заглушают слова ее родителей, они тоже плачут. Затем, когда храм начинает раскачиваться и дрожать под ногами Мерри, она слышит жалобные крики, треск и грохот падающих досок.

Мерри опускается на пол, ее ладонь все еще сжимает ручку двери. Храм раскачивается, по нему проходят волны, он нарочито изгибается, словно превратился в карикатуру. И в последний неотвратимый момент, когда здание вот-вот начнет разваливаться на части и обрушиваться, Мерри не сможет сказать наверняка, упала ли простыня оттого, что храм разваливается, или оттого, что Марджори сама сорвала ее.

Ты рассказываешь двум здоровенным охранникам отеля о моем ключе. Просишь их не причинять мне вреда, когда они хватают меня и оттаскивают от окна и кондиционера. Их теплые руки сжимают мои предплечья. Это такое странное чувство, когда тебя перемещают против твоей воли. Мои носки едва касаются пола.

Пока ты рассказывала историю, я не помню, чтобы ты убирала руки в карман или заводила их за спину. Как тебе удалось вызвать их или отправить сообщение? Может, все дело в черном браслете смарт-часов на твоей руке? У тебя есть приложение, которое помогает связаться со службой безопасности? Вполне возможно, что у тебя действительно есть такое приложение, чтобы защищаться от людей вроде меня. Но мне это не нравится. Надеюсь, ты это понимаешь.

Менеджер отеля (с гнусавым голосом) лебезит перед тобой, просит прощения, говорит, что раньше в его отеле ничего подобного не происходило, и запинается, когда пытается объяснить мое появление в твоем номере.

Ты киваешь и говоришь: «Хорошо» – с нетерпением в голосе, словно хочешь, чтобы охранники вывели из твоего номера не меня, а его.

Мерри, пока ты рассказывала свою историю, тебя ни разу не перебили. Надеюсь, ты запомнишь хотя бы эту мою черту.

Я уже почти у двери, но мне не хочется уходить, только не сейчас. Я расслабляюсь и повисаю на руках у охранников. Они не ожидают от меня такого: я падаю на колени так, что мои ноги оказываются в дверном проеме.

Я говорю тебе, что уйду. Я обещаю, что уйду и никогда больше не потревожу тебя.

Охранники кричат, но я знаю, что ты слышишь меня.

Я хочу узнать, был ли тринадцатый храм таким же высоким, как отель, и мне интересно, что ты делаешь, когда остаешься совсем одна в своем храме.

Что ты будешь делать, когда заселишься в новый номер, точно такой, как этот?

Что будешь делать после того, как уйдут охранники и менеджер?

Марджори всегда с тобой, когда ты остаешься совсем одна?

Ты снимешь с нее простыню?

Охранники оттаскивают меня от двери, я вот-вот исчезну из твоей комнаты, из твоей жизни, и в этот момент, Мерри, ты останавливаешься в проеме и смотришь на меня. Смотришь и не отпускаешь. Ты смотришь на меня и заглядываешь в меня. Я чувствую это. Я чувствую тебя там, Мерри.

Ты закрываешь дверь и говоришь нечто такое, что значит для меня даже больше, чем та история, которой ты со мной поделилась.

Я не придумываю, Мерри, нет.

Из-за закрытой двери ты произносишь:

– Всего хорошего, М.

Примечания

Здесь вы найдете разные случайные факты, забавные истории и рассуждения о большинстве рассказов, вошедших в сборник. Примечания есть не у каждого рассказа. И те, у которых их нет, вас приятно удивят. Или наоборот – разочаруют.

А еще мне нравится имя Томми/Том и прилагательное «чокнутый», поэтому оба эти слова неоднократно появляются в сборнике.

«То, что растет». Идея этого рассказа родилась в 2008 году из одного любопытного, я бы даже сказал, курьезного обстоятельства. Ранней весной я гулял с собакой по округе и на обочине дороги увидел растения, которые росли длинными аккуратными рядами. Я принял их за сорняки, но я не садовод. Эти растения были похожи на стволы крошечных деревьев или на побеги бамбука. Хотя, честно говоря, я не знаю, как выглядят побеги бамбука в дикой природе.

Как бы там ни было, но эти крошечные ростки (я обращаюсь за помощью к тем садоводам, которые будут читать эту книгу: скажите, я использую правильный термин?) высотой не больше дюйма за несколько дней вымахали выше моего роста. Я довольно высокий человек, но они стали еще выше! Какие растения могут так быстро расти? Помню, мой хороший друг Уолтер, который родом из Новой Англии и разговаривает с густым, словно крем-суп, бостонским акцентом, рассказывал мне о своем переезде в Северную Каролину и о том, какую ужасающую (по крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление) битву с разросшимся бамбуком вел в своем дворе. Он говорил, что если не выкапывать бамбук целиком, с корнями, то он будет вырастать по футу в день. Стебли бамбука прочные и достаточно острые, чтобы проткнуть человека насквозь. Возможно, он преувеличивал, а может быть, эту деталь о протыкании я сам придумал, но когда я увидел, как эти сорняки стремительно и безраздельно захватили обочину дороги, я поверил Уолтеру. Так что семечко «То, что растет» было посеяно (простите, я понимаю, понимаю!), оставалось только полить его водой. Ох. (М-да, ужасно захватывающее начало для раздела «Примечания»…)