десяти увидела Амаэля. Он прожигал меня глазами с такой ненавистью, которая казалась осязаемой и покалывала мне кожу. Что-то в нем изменилось. Точно! Цвет глаз из дождливо-серого стал цвета темной крови.

В моей голове прозвучал голос Герды.

– Мари, я видела сейчас мельком Амаэля… Он с такой злобой на меня посмотрел!

– Знаю-знаю, на меня он так прямо сейчас смотрит, – ответила я.

– О Боги, – подавленно пробормотала подруга.

– У тебя не возникает желания вцепиться ему в рожу? – решила я уточнить у подруги.

– У меня возникает, – ответил мне голос Эмилии. – Мне кажется, такой злобы я даже к мачехе не питала.

– И у меня те же самые чувства, – подытожила Герда. – Это не может быть простым совпадением.

На несколько секунд воцарилось молчание. Я опять прислушалась к голосам стихий. И совершенно ясно понимала – они говорят что-то очень важное.

Доверься голосу сердца! Чувства не лгут! Доверься!

– Вы слышали это? – спросила я у подруг.

– Да! – прозвучал слаженный ответ в моей голове.

Амаэль в это время скрылся в толпе, но я продолжала кожей ощущать его взгляд, одновременно слушая разноголосье стихий в надежде услышать еще что-то существенное.

Ничего просто так не бывает!

Не случайно!

Не бывает!

Не случайно!

Время пришло!

Ты должна прекратить!

Прекратить!

Убей его!

В сердце вспыхнул огонь, и мгновенно его жар разошелся по венам. Разум полоснуло страшной догадкой.

Амаэль…

– Вы видите его? – спросила я по нашему каналу связи, не называя имени. Я точно знала, что меня поймут.

– Не вижу, но чувствую, что он где-то рядом, – ответила Эмилия.

– Совсем рядом, – добавила Герда. – Давайте сделаем вид, что хотим подержаться втроем за руки, – предложила она, и мы согласились.

– Да, нам сейчас лучше держаться вместе, – согласилась я и мягко освободилась от уютных объятий Делайла, даривших мне тепло.

Душу затопила горечь, и нутро мгновенно сковало льдом. Я будто наблюдала за собой со стороны, не веря в то, что происходит. Неужели сейчас?

– Мы хотим с девочками загадать желание, – пояснила я Делу, силясь выглядеть беззаботной.

Судя по тому, с какой легкостью он меня отпустил, нежно улыбаясь при этом, мой жених ни о чем не догадался. Значит, театральные постановки даром для меня не прошли – я хорошая актриса.

– У тебя так сердце грохочет, – промолвил он мне вслед. – Волнуешься?

Вот черт… Я обернулась к нему со своей самой обезоруживающей улыбкой.

– Есть немного. Все же не каждый день такие события случаются.

Комета уходила все дальше на запад, и ее пылающие лепестки сгорали, отчего она становилась все меньше и меньше. Небо наливалось кровью багрянца.

Вы должны прекратить это!

Прекратить!

Положите конец этому!

Убейте его! Убейте!

Этот час настал!

Эмилия протянула нам с Гердой руки, и мы сжали ее ладони, каждая со своей стороны. Спиной я ощущала, что наши мужчины наблюдали за нами, но оборачиваться не стала, боясь выдать свои истинные эмоции или чего хуже – расплакаться от переизбытка нахлынувших чувств.

Не жалейте!

Не жалейте!

Не жалейте его! Не жалейте!

– Вы слышите? – спросила я шепотом у подруг. Мой голос дрогнул.

Слаженные кивки стали мне ответом.

– Что нам делать? – задалась вопросом Герда.

– А давайте для начала желание загадаем. Теперь уже вместе, – предложила я.

Мы, подняв головы, посмотрели на сияющий хвост тающей кометы. Я произнесла беззвучно одними губами: «Убить Адаила и остаться живыми. Пожалуйста».

Убейте его! Прошу! Это невыносимо! Убейте! Уничтожьте!

Он стоит супротив живого!

В разноголосье стихий что-то изменилось. Стало меньше слов. И теперь в этот хор вплетались мученические стоны и горестные всхлипывания. В крови взметнулось пламя, магия заструилась по венам, сердце сорвалось на бег. По телу пробежала дрожь, меня бросило в жар. Так я всегда реагировала на резкие всплески собственной магии. И вот сейчас с каждой минутой я все явственней ощущала, как она беснуется в моем теле, ища выход. Кровавый камень, приколотый к вороту платья, нагрелся, и его сердцевина сейчас излучала приглушенное свечение.

– Я думаю, что мы должны оторваться от наших мужчин. Потому что долго дурить их у нас не выйдет, – предложила я по нашему ментальному каналу связи.

– Это верно, – согласилась Герда.

– А заодно предупредим возможность того, что наши герои ринутся к Амаэлю, опередив нас. С них станется, – промолвила Эмилия.

– И как раз поищем Амаэля. Сомневаюсь, что он ушел куда-то далеко, – сказала Эми. – Только как мы оторвемся от наших мужчин? На площади действует защита от заклинания отвода глаз.

– А как ты три года назад силой своего желания смогла попасть в тот склеп, где Антарес удерживала Мариуса? – напомнила я подруге. – Вот и сейчас давайте попробуем. Главное – очень сильно захотеть.

– Я думаю, что сейчас нам не стоит сдерживать свою магию. Не сегодня, – сказала Герда, и мы с ней так же мысленно согласились.

Я сосредоточилась на желании скрыться из виду, шепча заклинание отвода глаз. Не вышло.

– Тр-рэйш, – выругалась я сквозь зубы и снова попыталась.

– Не выходит, – жалобно промолвил голос Эмилии в моей голове.

– Давайте попробуем в один голос, все вместе, – предложила Герда.

Я вновь сосредоточилась на желании стать невидимкой для всех. У нас получится, у нас должно получиться. Концентрироваться стало сложней, из-за мученического воя стихий. Никто, кроме нас, по-прежнему его не слышал, но по рядам бессмертных магов прошла рябь волнения, словно все почувствовали – что-то случилось.

– На счет три читаем заклинание, – прозвучал голос Эмилии по нашему каналу. – Раз, два, три…

Магическим зрением я увидела, как полыхнуло серебряными искрами заклинание отвода глаз, и выдохнула – получилось. Правда, ненадолго его хватит, но достаточно, чтобы оторваться. Не сговариваясь, мы одновременно ушли резко влево и направились прямо туда, где в последний раз мелькало лицо Амаэля.

– Куда они делись? Вы видели, куда они ушли? – донесся до нас голос Мариуса, и мы, не оглядываясь, прибавили шагу, лавируя между магами.

– Прости меня, любимый, прости! – шептала Эмилия, и ее сапфировые глаза искрились от слез.

Тягостное чувство заполняло меня до краев, тянуло нещадно душу, словно вырывая из нее серебряные струны, и я тонула в нем, не в силах противостоять.

Передо мной мелькали десятки лиц, знакомые и незнакомые. И каждое знакомое лицо отзывалось внутри звонкой болью, ведь я отчаянно боялась, что могу видеть их в последний раз. Только бы они не пострадали! Только бы никто не пострадал!

Избавьте меня от этой скверны, избавьте!

Вой и стенания стихий усилились, прерываемые редкими мольбами, и я уже плохо различала, какой из стихий принадлежат эти мольбы. Мне становилось сложно абстрагироваться от этого, чтобы следить за происходящим, и приходилось прикладывать все силы.

К