Когда были на верхней ступеньке, раздался треск. Замокчемодана отлетел, крышка освобожденно распахнулась так, будто ее лягнулдесантник, выбивающий дверь негритянского экстремиста. На ступеньки посыпалисьтряпки, флаконы с дезодорантами, духами, галстуки, какие-то наборы цветныхтрусиков, два фотоаппарата, блок видеокассет, хотя мир уже перешел на лазерныедиски.

Рэмбок заорал так дико, что даже невозмутимые коммандосподпрыгнули:

– Трое ко мне!... Нет, четверо!

Коммандос посыпались из самолета, как свинцовая дробь изпрорвавшегося пакета. Задыхаясь от ярости, Рэмбок указал на рассыпанные вещи

– Быстро это все в самолет!.. Быстро! От нашей скоростизависит судьба мира.

* * *

Солнце наконец начало подниматься из-за края земли. Солдатыежились, самое холодное время суток всегда на восходе солнца. Кречет был бодр,глаза блестели, словно оказаться снова в войсках придало сил и молодости. Я уженапился горячего кофе, съел гору бутербродов, восстанавливая силы, но все равночувствовал себя так, словно все танки синих и зеленых поездили по мне как потанкодрому.

Один из солдат, молодой и веселый, у которых, как говорится,шило в заднице, от избытка энергии чуть ли не пританцовывал, толкал других,тоже озябших, но старавшихся держаться солидно в присутствии президента. Чутьемугадав настроение Кречета, он спросил очень серьезно:

– Товарищ командир, а что делать, если вот так мы идемпо чистому бескрайнему полю, все спокойно, а из-за леса вдруг внезапно выскакиваетвражеский танк?

Кречет повернулся, окинул его с головы до ног придирчивымвзглядом. На лице его отразилось отвращение:

– Вы солдат или где? Вы на маневрах или кто? Зарос какслон, волосат как уж, на ушах висит... Как с такими солдатами дадим ответ Западу?А с чужим танком просто: каждый воин должен быть поощрен или наказан. Я тут жеразберусь как следует, и накажу кого попало.

Он говорил очень серьезно, с каменным лицом, даже я не сразууловил, что президент играет Скалозуба, а уж солдатик и вовсе млел от восторга,ибо генерал-президент выложил половину запаса армейского юмора про тупыхгенералов.

Мне почудилось, что слышу далекий шум, но ветерок подул вдругую сторону, и я решил, что ослышался. Кречет стоял в окружении штабныхгенералов, ему показывали карты, кивали, ловили на лету ценные указания.

Я больше прислушивался, как солдат, явно с университетскимобразованием, очень уж правильно строит фразы, объяснял другому:

– Руль в танке служит для поворота направо, налево,и..., – он задумался, почесал в затылке, – и в другие стороны.

Кречет нетерпеливо оглядывался, тоже чего-то ждал.Скукоженного солдата оглядел скептически:

– Что-то ты, брат, совсем зазипованный... Дажеарджевированный.

Солдат, похоже, наконец уловил, кто над кем издевается,застыл с раскрытым ртом, а потом крикнул уже в спину Кречету:

– Я не зазипованный, а раритетный!

Если от архиватора «rar», то рарный, успел подумать япедантично, но поправить не успел, хотя сами по себе новые словечки показалисьинтересными. Ведь «зазипованный» может придти на смену как скукоженному, так изакомплексованному...

Не успел додумать дальше, на этот раз издали уже отчетливодонесся быстро нарастающий грохот. Земля начала мелко вздрагивать, на горизонтепоказалась узкая желтая полоса, начала разрастаться, грохот становился громче,в разрывах пыли тускло заблистали металлические части. Явно серо-зеленаямаскировочная краска облезла, обновить некому или лень, и такие танки слепойзаметит по солнечным зайчикам.

– Это и будем смотреть? – спросил я.

Меня передернуло, когда я представил, каким толстым слоемпыли накроет нас, ядовитая пыль набьется в глаза, уши, ноздри, гортань,заполнит легкие, раздует кишки...

Кречет с сочувствием посмотрел на мое позеленевшее лицо:

– Нельсон был лучшим в мире флотоводцем, но сильнеевсех в мире страдал от морской качки... Командовал боями, лежа! Так что и вы,Виктор Александрович...

– Не мечтайте.

– Мы полетим, – утешил он. – Воздухобоязнинет?

– Я им дышу.

– А высоты?

– А надо ли? Если это не танки, то я не футуролог...

Кречет сказал ободряюще:

– Это танки зеленых. С ними, как вижу, все в порядке. Ядиспозицию командующему зеленых вручил, теперь полетим к синим.

Я застонал, вспомнил от чего, дурак, отказался. Даже собачийшампунь показался бы роскошью, я и раньше не отличал от человечьего, а еще былаобещана особая щетка...

Вертолет к нам опускался быстро и с грохотом. В немчувствовалась мощь, пренебрежение к удобствам и человеческим жизням, вместодверей безобразно зияли провалы, в глубине виднелись простые металлическиесидения. Видимо, чтобы десантникам выпрыгивать без задержек, но местадостаточно, чтобы поместились не только Кречет с охраной, но и пара советников.Меня благоразумно посадили подальше от проемов, мало ли что придет в головуученому, все с придурью, мотор взревел, меня вжало в железное кресло,расплющило, я увидел, как земля внизу начала удаляться не по-граждански быстро.

Летчик заложил крутой вираж, то ли так надо, то ли желалпоказать президенту возможности вертолета, дальше выровнялось, мотор ревел также свирепо и громко, от грохота трещало в голове. Под днищем вертолетазамелькали крохотные здания, деревья, постройки, промелькнули дороги, а уже задорогой потянулась ровная страшноватая степь, словно пережившая вспышкусверхновой.

Я с напряженьем осматривал с высоты огромное поле,бескрайнее и безжизненное. Земля сухая и потрескавшаяся, малейший ветероквздымает ядовитую пыль, а когда здесь пройдут тяжелые танки, можно представитьад, что останется за гусеницами...

Кречет посматривал насмешливо:

– Не любите?

– Очень, – признался я. – Грубая сила, знаетели, всегда противна интеллигенту.

– Интеллигенция бывает разная, – возразилон. – Есть и такая, что воспевает мощь наших вооруженных сил так, чтотошно становится. К примеру, этот Терпуш...

– Которого в Госдуме проталкивают в министры культуры?

Кречет быстро взглянул на меня:

– И это знаете?.. Черт, какой дырявый у меня кабинет...Успокойтесь, Коломийцу ничего не грозит. Услужливый дурак опаснее врага, каксказал народ, а повторил один басенник.

Я усмехнулся:

– Разве Терпуш такой уж дурак?

– Дурак, – серьезно ответил Кречет. – Побольшому счету, дурак. Хоть и ультра-патриот... Но врет настолько, что стыдно иза него, и за Россию, которую превозносит так усердно, что блевать хочется. Онне понимает, что достигает обратного результата, когда непомерно восхваляетпобеды, скажем, на Куликовом поле или Бородино... Это можно было при Сталине,когда историю переписывали как угодно, а иностранные передачи глушили, носейчас любой грамотный резонно скажет: прости, дядя, но при Бородино русскаяармия потерпела сокрушительное поражение! Заслуга ее только в том, что впервыесражалась с Наполеоном доблестно. Все остальные битвы, а их было много еще довторжения в Россию, проиграла с позорнейшим результатом. А Наполеон всякий развозвращал нам из плена русскую армию, одев ее заново за свой счет!.. На полеКуликовом мы победили не Орду, как Терпуш вопит на всех сходках патриотов, аодин крохотный отряд. Причем, положив почти все русское войско. На следующийгод пришел другой отрядик, взял Москву, сжег, а Дмитрий Донской при видеподходящих татар позорно сбежал в леса... Но об этом помалкивают. Вообще-то дляОрды наша Русь была крохотным пятнышком где-то на окраине мира, она большеобращала внимание на богатейшие уже захваченные страны всего Востока, Китая,Юга... Брехня даже с памятником! Донского изобразили худощавым красавцем, а вселетописи говорят, что он с детства был зело тяжел, грузен и толст, на конясадился с помощью двух мужиков. Каково чистой душе, что верит всему, а потомнаткнется на эту, предположим, строчку в летописи? Перестанет верить и правде!